Во мне вспыхивает ярость. Какой-то монстр думает, что может преследовать мою музу. Напугать ее. Преследовать ее. Причинить ей боль. Она сильно дрожит в обрывках одежды и босиком.
Как только я доберусь до него, мы с ней увидим, как свет покидает его глаза.
Я кладу руки ей на плечи, наклоняясь так, что мы смотрим друг другу в глаза.
— Мне нужно, чтобы ты подготовилась, Браяр. Смотреть, как кто-то умирает, некрасиво.
Страх мелькает в ее глазах, пока она решительно не кивает. Она умна. Она знает, что это либо он, либо она, и она уже приняла правильное решение.
Она прижимается ко мне, пока я вытаскиваю пистолет из-за пояса и направляюсь внутрь, каждая комната погружена в полумрак.
— Я почти уверена, что он отключил электричество, — шепчет она.
— Правда? Я просто предположил, что тебе нравится жить в темноте.
Она тычет меня локтем в ребра.
— Сейчас не время для твоего сарказма.
— Для сарказма нет неподходящего времени.
— Похороны.
— Ты шутишь. Похороны - лучшее время для сарказма.
— Просто перестань болтать и ищи гребаного убийцу, который рыщет по твоему дому.
— Технически, двое из нас соответствуют этим критериям, — шепчу я.
Эта ситуация слишком знакома, и часть меня подозревает, что Браяр приснился кошмар, или ее паранойя вызвала в воображении садовника или частного детектива, которого, как ей кажется, она видела, наблюдающим за тем, как мы трахаемся через окно. Но ее ужас реален, а я нажил слишком много врагов, чтобы не воспринимать ее слова всерьез.
Я обхожу весь дом с Браяр рядом, острые ногти впиваются в мое предплечье. Рад, что я все еще в пальто.
Мы обыскиваем каждую комнату, шкаф, укромный уголок и щель, Браяр часто отпускает комментарии вроде:
— Я даже не знала о существовании этой комнаты, и я почти уверена, что насчитала тридцать пять комнат. На что тебе тридцать пять комнат?
Но куда бы ни упал мой фонарик, мы не натыкаемся на таинственного злоумышленника.
Мы возвращаемся к выключателю, и я включаю питание. Если не считать гудения ламп и бытовой техники, в Николсон-Мэнор царит тишина. Мы одни.
Браяр резко поворачивается ко мне.
— Я знаю, о чем ты думаешь - я параноик, у меня бред, и мне нужно прекратить смотреть столько настоящих преступлений. Но я говорю тебе, в этом доме кто-то был. Он буквально выставил меня за дверь.
— Я тебе верю.
Она заметно расслабляется от уверенности в моем тоне.
— Может, это одна из тех дурацких ситуаций. Кто-то вломился, пока тебя не было дома, и решил выгнать меня. Может быть, садовник.
Если он действительно был тем, кого она видела наблюдающим за нами прошлой ночью, вполне возможно, что он решил укрыться на зиму в моем пустом поместье. Я бы с радостью разрешил ему остаться в комнате, если бы он попросил. Но теперь, когда он решил терроризировать мою музу, ему повезет, если я позволю ему сделать еще один вдох.
Я обхватываю ее лицо обеими руками, ее кожа такая мягкая, нежная и прекрасная. Она нуждается в моей защите.
— Это моя вина. Я должен был обеспечить большую безопасность в нашем доме. Я должен был установить сотню камер и замков, когда знал, что привезу тебя сюда. Прости, что меня не было рядом, чтобы защитить тебя. Это больше никогда не повторится. Я никогда не покину тебя, если это будет означать, что я смогу обеспечить твою безопасность.
Она усмехается, хотя легкая улыбка подсказывает мне, что мои слова приносят ей утешение.
— Ты не можешь быть рядом со мной двадцать четыре часа в сутки.
— Поверь мне.
— Ни в коем случае. Мне нужно личное пространство. Если я буду рядом с тобой постоянно, ты сведешь меня с ума. И ты не будешь смотреть на меня, пока я сру в туалете.
— Я буду в комнате, но надену наушники и повернусь спиной, чтобы дать тебе немного уединения.
Она с отвращением морщит нос, и мне удается рассмеяться.
Я самый глупый человек на свете, что оставил ее здесь одну. За то, что предположил, что она будет в безопасности, даже после того, что случилось с моей матерью. Что чуть не случилось со мной, когда я остался один.
Я не смог защитить свою мать, но я не подведу Браяр. Я не могу. Я не могу потерять их обеих.
Меня не волнует, если ей это не нравится. Меня не волнует, хочет ли она уединения или хочет оттолкнуть меня. Я никуда не уйду. Это последний раз, когда я так делаю.
Пока я дышу, я буду другой половиной ее души и тенью за ее спиной.
— Сейнт?
— Да, муза?
Ее взгляд жесткий, решительный.
— Я хочу, чтобы ты научил меня, как убить человека.
— Никогда бы не подумал, что у анонимного автора-затворника может быть достаточно врагов, чтобы оправдать частное стрельбище, — бормочет Браяр. Она очаровательна в моем просторном пальто и вязаной шапочке.
— Никогда не знаешь, когда мне понадобится усовершенствовать свою меткость.
Мы надеваем наушники и защитные очки. Пусть вселенная присматривает за мной, пока я пытаюсь пережить день, обучая Браяр стрельбе.
— Для твоего первого урока я научу тебя обращаться с пистолетом. — Я наклоняюсь, чтобы прошептать Браяр на ухо: — Может быть, позже я покажу тебе, как использовать что-нибудь побольше.
Она ухмыляется, ее глаза мерцают за защитными очками, прежде чем она хватает пистолет. Она машет им, пока тот не нацеливается прямо мне под ноги.
— Вау, он на удивление тяжелый. Так как же мне выстрелить из этой штуки?
Я толкаю ее руки вперед, направляя пистолет вперед. Господи. Я ни за что не переживу это.
— Первое правило: никогда не направляй пистолет ни на кого или во что ты не хочешь стрелять. Особенно в меня.
— Даже если он не заряжен?
— Каждое огнестрельное оружие заряжено. Даже если ты знаешь, что выронила магазин и разрядила патронник. Всегда обращайся с ним так, словно он заряжен, чтобы избежать несчастного случая.
— Ладно, тогда не направляю на тебя, пока я не буду готова стрелять. Поняла. — Браяр озорно ухмыляется мне.