— Что, черт возьми, ты делаешь, Сейнт?
Вот что я получаю за то, что позволяю своему преследователю увезти меня в свое готическое поместье. Неужели я не могла быть женщиной с хоть каплей здравого смысла и держаться от него подальше после того, как он вломился в мой дом?
Может быть, если бы я думала мозгами, а не либидо, я не была бы привязана голой к стулу, пока мой преследователь в маске проводит лезвием ножа по моей коже.
— Тебе нужно попрактиковаться в том, как успокаивать себя, когда тебе страшно. — Нож покидает мою ключицу в мимолетный момент облегчения. Только для того, чтобы скользнуть по-другому, на этот раз острым краем. Лезвие угрожает разрезать меня в любую секунду. — Как дышать. Как управлять своим страхом. Побеждать его.
Мое сердце все еще колотится от тех мгновений паники, когда я думала, что он незваный гость, пришедший убить меня. Мое дыхание все еще поверхностное, даже когда я напоминаю себе, что я в безопасности. Даже голая, привязанная к стулу и с завязанными глазами, я в большей безопасности с Сейнтом де Хаасом, чем с неизвестным нападавшим.
— Я чертовски спокойна, — выплевываю я. — А теперь развяжи меня.
Он хихикает, убирая нож. Следует слишком знакомый глухой металлический звон.
Его пистолет.
— О, муза. Мы только начинаем.
Я бьюсь в оковах, добиваясь лишь того, что мои запястья и лодыжки начинают болеть.
— По крайней мере, сними с моих глаз повязку.
— Человек, который хочет тебя убить, не даст тебе дара зрения, — огрызается он, расхаживая вокруг меня.
Он хочет заставить меня использовать другие чувства. Выслеживать звук его шагов, полагаться на свое обоняние, взвешивать свои препятствия и оружие, ощущать страх на языке и обуздывать его.
— Что ты мне дал? — спросила я.
— Немного успокоительного в твой ужин. Силы вернутся к тебе с минуты на минуту.
Этот ублюдок накачал меня наркотиками. Конечно, сталкер счел бы это извращенной формой обучения самообороне.
— Как будто это принесет мне какую-то пользу, когда ты меня связал.
Он проводит дулом пистолета по моей вздымающейся груди.
— Ты все еще позволяешь своему страху управлять тобой. Контролируй свой страх, Браяр. Владей своим телом. Своим разумом. Ты сама - это твое самое большое препятствие.
Я крепко зажмуриваю глаза, хотя у меня уже завязаны глаза, и делаю глубокий вдох через нос и через рот.
— Хорошо. Теперь сосредоточься на своих мышцах во время дыхания. Расслабь каждую группу мышц, сконцентрируйся на снятии напряжения. Подчини их своей воле.
Я делаю, как он говорит, заставляя свои плечи расслабиться. Напряжение медленно спадает, когда я продолжаю делать глубокие вдохи. Я пытаюсь не обращать внимания на дуло пистолета, скользящее вниз между моих грудей, и на рукоятку ножа, возвращающуюся, чтобы погладить мою щеку, пока мой разум концентрируется на расслаблении напряженных мышц спины, рук и ног.
— У тебя так хорошо получается, муза.
Его похвала заставляет мое сердце трепетать. Честно говоря, пистолет, направленный на внутреннюю сторону моих бедер, тоже.
Мой пульс снова начинает учащаться, когда страх смешивается с возбуждением.
— Сейнт...
— Тсс. — Он прижимает плоское лезвие ножа к моим губам, фактически заставляя меня замолчать.
Мои глаза под повязкой распахиваются, желудок переворачивается, на шее и спине выступает новый слой пота.
Его маска касается моей щеки, и я вздрагиваю.
— Давай посмотрим, насколько сильно ты хочешь, чтобы я использовал свое оружие, чтобы заставить тебя кончить.
— Я не хочу. — Ужас нарастает. Я не знаю, как, черт возьми, он может доставить мне удовольствие с помощью ножа или пистолета, и я не хочу это выяснять. Все, что я знаю, это то, что пистолет заряжен, а нож очень-очень острый.
— Я думаю, что хочешь, — мурлычет он. Прохладный, твердый металл касается моей киски, и я шиплю сквозь зубы, дергая бедрами назад в попытке вырваться, но от Сейнта де Хааса никуда не деться.
Он снова трется стволом пистолета о мою киску, на этот раз сильнее, и опускает ствол между моих складочек. Ровно настолько, чтобы подтащить доказательство моего возбуждения к моему тазу.
— Теперь я знаю, что хочешь.
Мурашки бегут по моим рукам от его низкого, соблазнительного произношения.
— Это ничего не значит.
Но мы оба знаем, что я никогда не смогу убедить ни одного из нас в том, что все, что он делает, не возбуждает меня. Что каждое прикосновение его кожи к моей воспламеняет меня не самым лучшим образом.
Боже, я хочу, чтобы он снял эту гребаную повязку с глаз, чтобы я могла видеть его. Его гибкое, подтянутое тело возвышается надо мной. Мышцы его спины и рук перекатываются при каждом движении. Маска на его лице скрывает озорные глаза цвета оникса и довольную ухмылку. У меня текут слюнки, и я страстно желаю освободиться от пут на запястьях, просто чтобы прикоснуться к нему. Полюбоваться смертоносной силой, таящейся под поверхностью каждого дюйма натянутой кожи.
— Ты готова прийти за мной, грешница?
Я сглатываю. Грешница. Я его муза, его пленница, а теперь и его грешница.
— Я готова, чтобы ты снял с моих глаз повязку.
— Ах, но в этом и есть половина удовольствия. Не знать, когда последует следующее прикосновение. — Нож касается моей руки, вызывая покалывание в кончиках пальцев. — Или где. — Дуло пистолета касается моего клитора, и я вскрикиваю.
Кончик его ножа обводит каждую мою грудь, заставляя каждый волосок на моем теле встать дыбом. Я не могу думать ни о чем другом, не могу контролировать реакцию своего тела, пока он играет на мне, как на скрипке. Каждая новая струна, которую он перебирает, вызывает у меня новую тональность.
Дуло пистолета прижимается к моим губам.
— Соси.
— Сними повязку с глаз, и я это сделаю.
— Ты лучше знаешь, что не стоит меня ослушиваться. — Он сильнее прижимает пистолет к моему рту, щелкая зубами и разжимая челюсть.
Я ощущаю металлический привкус на языке, когда он снова и снова засовывает ствол мне в рот. Я булькаю, когда он заходит слишком далеко и, наконец, вытаскивает пистолет у меня изо рта, струйка слюны стекает по моей обнаженной груди. У меня уже болит челюсть.