Даже если бы я могла сказать ему, что у меня мало времени до занятий, он бы не послушал. Если Сейнт де Хаас хочет не торопиться, заставляя меня кончить, это именно то, что он собирается сделать. К черту последствия. Когда мы в таком состоянии, ничего другого в мире не существует.
Его зубы спускаются к моему холмику, покусывая и погружаясь в меня сквозь тонкую ткань трусиков. Всхлипы в моем горле теряются из-за барьера, заставляющего меня замолчать.
— Если бы я убрал галстук из твоего рта, ты бы попросила мой язык?
Я быстро киваю. Я буду каждый день просить прощения за этот злой язык, если он мне прикажет.
Этого достаточно, чтобы удовлетворить его. Он оттягивает мои трусики в сторону, жар моего возбуждения улетучивается.
— Я не могу вспомнить, ради чего я жил до встречи с тобой, — бормочет он, и я не уверена, обращается ли он ко мне или к моей киске.
Когда его язык высовывается и касается моего клитора, мне все равно. Мои глаза закатываются, голова опускается, когда он наконец доставляет мне удовольствие, которого я так жажду.
Его язык скользит вверх по моей киске один, два, три раза, прежде чем закружиться вокруг моего клитора. Его язык танцует вокруг него, не совсем задевая это чувствительное, набухшее местечко. Я рычу сквозь галстук во рту. Ничто так не нравится ему, как мучить меня. Садистский трах.
Сейнт отвечает на мое рычание хриплым смешком, но он все еще не доставляет мне того удовольствия, которого я жажду. Его язык снова скользит вверх по влажности между моих ног, мой взгляд устремляется к закрытой двери, когда хлюпанье его языка по моей влажности громко звучит даже у меня в ушах. Мы заперли дверь?
Мое сердце колотится сильнее из-за риска быть застигнутой с Сейнтом между моих ног в первый день нового семестра. Он замечает новое напряжение в моих ногах и мое рассеянное внимание, потому что возвращает мое внимание обратно, резко покусывая мой клитор.
Мой вздох заглушает галстук, которым мне затыкают рот.
— Смотри на меня, муза, — приказывает он. — Когда мои губы и руки касаются тебя, твое внимание не отрывается от меня. Никогда.
Я с вызовом смотрю на него сверху вниз, и он встречает мой взгляд.
— Да, даже в огне.
Я закатываю глаза.
— Привыкай к огню, муза. Там, куда мы направляемся, его будет много.
Он облизывает мой чувствительный бугорок, чтобы успокоить его, вырывая стон из глубины моей груди, прежде чем, наконец, посасывает его губами.
Я наклоняюсь вперед, прикусывая кляп и впиваясь ногтями в край стола.
Его палец с легкостью скользит в мою киску, и мы оба стонем, его голос вибрирует.
Сейнт переключается между лизанием, посасыванием и покусыванием моего чувствительного бугорка, напряжение нарастает в моих конечностях. Я засунула свою киску ему в рот, не оставляя у него никаких сомнений относительно того, что я хочу и что я сообщила бы своим ртом, если бы не галстук, искажающий мои слова.
— Всегда с таким нетерпением жду твоего освобождения. — Он замедляет движение пальца, и мне хочется пнуть его. — Когда-нибудь ты научишься принимать то, что я даю тебе, так быстро или так медленно, как я захочу.
Он самый неприятный, раздражающий, невыносимый.
Сейнт вводит в меня второй палец, издавая тихий стон, когда я вскрикиваю. Его темный пристальный взгляд остается прикованным ко мне, как будто я единственная в этой комнате. Во всем мире.
— Вот и все, Муза, — выдыхает он. — Ты кончишь на мои пальцы, а потом на мой член.
Он прав. Я не могу остановить приближающийся оргазм. Я пытаюсь подавить страх, что другой преподаватель откроет дверь в мой новый кабинет и застанет нас здесь.
Глаза Сейнта закатываются, когда он сосет мой клитор, и поток возбуждения накрывает его пальцы. Мой клитор пульсирует у него во рту, когда наступает оргазм, посылая ручейки удовольствия вниз к пальцам ног.
Я кричу из-за галстука во рту, благодарная кляпу за то, что он заглушает звуки, которые я не могу сдержать. Сейнт продолжает усердно сосать мой клитор, лишая меня всей энергии, в то время как мои конечности обмякают от удовольствия.
Он вытаскивает из меня пальцы и выпрямляется, забирая влажный галстук у меня изо рта и засовывая его обратно в карман.
— Не волнуйся, муза. На этот раз моя рука поможет тебе успокоиться. Теперь наклонись.
— Мне нужно на урок...
Сейнт разворачивает меня, толкая на спину, так что мои обнаженные груди прижимаются к столу.
— Тебе следовало подумать об этом, прежде чем раздвигать для меня ноги. Я не уйду, пока не кончу в эту сладкую киску.
Звон расстегивающегося ремня эхом разносится по офису, за ним следует шелест расстегивающейся молнии. Одной рукой он прижимает мои запястья к спине. Другой направляет свою эрекцию к моему входу.
— Не позволяйте им слышать, как вас трахают, профессор, — предупреждает он, прежде чем войти в меня.
Я задыхаюсь и сильно прикусываю губу, чтобы подавить стон, ощущая вкус меди.
Он держит мои запястья скованными за спиной, а другой рукой обхватывает меня, чтобы заглушить мои стоны. Я стону в его ладонь, мои груди со скрипом ударяются о стол при каждом сильном толчке.
Из его горла вырываются низкие стоны. Он слишком громогласен для публичного секса.
Я убираю его руку, зажимающей мне рот.
— Из-за тебя нас поймают, — шиплю я.
— Тогда перестань сжимать свою киску на моем члене.
— Я не собираюсь!
Затем он издает более громкий стон, и я уверена, что нас обнаружат в любую секунду.
— Сейнт! — Предупреждаю. — Если нас поймают, ты добьешься моего увольнения.
Его брови хмурятся, когда он продолжает трахать меня.
— Я не настаивал, чтобы войти в тебя. Ты пригласила меня. Это не будет моей виной, если тебя уволят, ведь я просто твой впечатлительный ученик. — Он наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо, его член проникает глубже под новым углом. — И, если тебя уволят, мне просто придется увезти тебя в Николсон-Мэнор навсегда.
Я стискиваю зубы.
— Мудак. — Он точно знал, что делал, когда вошел в мой офис этим утром.