Ричард натягивает пальто, и когда он вдевает руки в рукава, я мельком вижу его подтянутый живот. Затем он выбрасывает сигарету и тушит окурок подошвой большого ботинка.
— Пошли? — спрашивает он.
Он оставляет штатив, и мы идем в сторону леса. В этой грязи нет необходимости в палках. Я изо всех сил стараюсь не попасть в лужу — не хочу испортить туфли. Мы не проходим далеко. Не считая парочки фотографов, мы единственные представители прессы, но скоро становится ясно, что нам здесь не рады.
— Пожалуйста, не заходите за полицейское оцепление, — говорит миниатюрная молодая женщина.
Своей слишком аккуратной одеждой и четкой дикцией она напоминает мне разочарованную первую ученицу в классе. Она машет своим жетоном — я замечаю, что немного смущенно, — когда мы не реагируем, как будто привыкла, что ее принимают за школьницу и ей всегда надо показывать удостоверение личности. Мне удается прочесть фамилию «Пэтел» и больше ничего, прежде чем она кладет жетон обратно в карман. Я улыбаюсь, она нет.
— Скоро мы установим более широкий кордон. А пока попрошу вас оставаться на стоянке. Это место совершения преступления.
У этой женщины явно отсутствует харизма.
Я вижу осветительные приборы, расставленные за ней, а также маленькую группу людей в полевых костюмах криминалистов, некоторые из них склонились над чем-то, лежащем поодаль на земле. Над телом уже соорудили палатку, и по опыту я знаю, что у нас не будет другого шанса снова подойти так близко. Мы с Ричардом молча переглядываемся и молча обмениваемся репликами. Он нажимает на запись на своей камере и кладет ее себе на плечо.
— Конечно, — я сопровождаю мою не совсем невинную ложь широкой улыбкой.
Я делаю все, что мне нужно, чтобы выполнить задание. Злить полицию плохо, но иногда это неизбежно. Не люблю сжигать мосты, но впереди будут новые — предполагаю, что в данном случае — дальше вверх по течению.
— Мы только быстро снимем несколько кадров и потом не станем вам мешать, — говорю я.
— Вы сейчас же уберетесь отсюда и вернетесь обратно на стоянку, как вас попросили.
Я замечаю мужчину, который подошел к женщине-сыщику и встал рядом с ней. У него такой вид, словно он давно не спал и одевался в темноте. Шея обмотана шарфом в стиле Гарри Поттера. Современный Коломбо минус обаяние. Ричард продолжает снимать, а я остаюсь на месте. Это знакомый танец, и мы все знаем движения — одни и те же шаги для всех экстренных новостей: сделать снимок, сделать историю.
— Этот проход для всех. Мы имеем полное право снимать здесь, — говорю я.
Самая лучшая линия поведения, которую я могу предложить, — тянуть время, чтобы дать Ричарду возможность сделать приближение и снять еще несколько кадров крупным планом.
Мужчина-сыщик делает шаг вперед и закрывает линзу ладонью.
— Смотри у меня, приятель, — говорит Ричард, отходя назад и направляя камеру на землю.
— Я вам не приятель. А ну давайте обратно на стоянку, чтоб вас, не то арестую.
Мужчина-сыщик смотрит на меня и только потом поворачивается обратно к палатке.
— Мы просто делаем свою работу, зачем же быть таким кретином, — бросает Ричард через плечо, когда мы уходим.
— Тебе удалось что-нибудь снять? — спрашиваю я.
— Конечно. Но я не люблю, когда трогают мою камеру. Мы будем жаловаться. Выясни, как зовут этого парня.
— Не надо выяснять, я и так знаю. Это главный инспектор сыскной полиции Джек Харпер.
Ричард смотрит на меня большими глазами.
— Откуда ты знаешь?
Секунду я думаю, а потом отвечаю:
— Мы уже встречались.
Это правда, хотя и не вся.
Он
Вторник 08.45
Встреча с Анной выбивает меня из колеи, но я никому не собираюсь говорить правду. Мысленно я все время прокручиваю сцену нашего столкновения, пока она не превращается в раздражающий рефрен, каждую строчку которого я знаю наизусть, и выплескиваю свою обескураженность на окружающих. Я бы хотел лучше справиться с этой ситуацией, но у меня уже начинается череда плохих дней, и ее не должно быть здесь. В моем гардеробе висит совершенно новая рубашка, которую я мог бы сегодня надеть, если бы знал, что увижу ее. Рубашка висит там несколько месяцев, но до сих пор на ней заломы — ее прислали в свернутом виде. Сам не знаю, для чего я ее берегу — я же никуда не хожу с тех пор, как переехал сюда, — а теперь она увидела меня в таком виде, в мятой одежде и куртке, которая старше некоторых моих коллег. Делаю вид, что мне все равно, но это не так.