- Что ж ты так трясёшься-то, - пробормотал он. Его ладони шарили по узкой спине, гладили, прижимали, и он чувствовал, как лихорадочная дрожь Драко передаётся и ему, проникает в кровь, наполняет всё тело особым, тягучим жаром.
Второй поцелуй был яростным, почти жёстким; Скабиор впивался в податливые губы, кусал и тут же зализывал. Драко льнул к нему, принимая эти грубые ласки, целовал в ответ. Когда он нежно втянул его язык, Скабиор услышал чей-то глухой стон и не сразу сообразил, что стонет он сам. Он отстранился, пытаясь расстегнуть рубашку Драко, а тот пытался помогать, их пальцы сталкивались; пуговицы дробно рассыпались по полу – Скабиор просто разорвал чёртову тряпку. Нетерпеливые пальцы вплелись в волосы Драко, заставляя того запрокинуть голову и подставить шею под жадные поцелуи. Когда Скабиор прикусил нежную кожу на горле, Драко тихо застонал, и этот звук завибрировал под его губами, отзываясь сильнейшим, почти мучительным напряжением в паху. Он притянул Драко к себе, вжался бёдрами и, ощутив его стояк, чуть не сошёл с ума. А может, и сошёл. Каким-то образом они оказались на матрасе, и гибкое отзывчивое тело плавилось под его ладонями, а брюки сползали с точёных узких бёдер…
Скабиор оторвался от зацелованных губ и выдохнул:
- Палочка. Где.
- Зачем тебе? – в помутневших серых глазах мелькнула настороженность. Отдать кому-то свою палочку – немыслимый для волшебника поступок. Скабиору ещё хватило сил закатить глаза: задницу подставляет, а палочку не может одолжить.
- Для твоего же блага, - это должно было прозвучать иронично, но хриплый выдох в порозовевшее ухо заставил Драко сладко поёжиться. Он вдруг протянул руку и странно робким жестом отвёл спутанные волосы с его лица. На секунду задержал пальцы у лба, а потом отвернулся, нащупал в складках сброшенных брюк палочку и протянул Скабиору.
Тот взвесил её на ладони. Маленькая и лёгкая, из светлой древесины – липа? Наверняка липа. Скабиора охватила странная неуверенность. Он поднял взгляд, и с минуту они просто смотрели друг на друга – полуголые, встрёпанные. А потом Драко стянул остатки рубашки и бельё, быстро отвернулся, и Скабиору показалось, что он стесняется своей наготы. Вот ведь. А потом мысли кончились – Драко встал на колени, упираясь лбом в скрещённые руки. Открытая поза, ещё более бесстыдная от того, что яркое июньское солнце освещало и покорно склоненную голову, и разведённые бёдра, и безупречный изгиб позвоночника – всё. Скабиор, судорожно сглотнув, придвинулся ближе; пробормотал нужные заклинания и взмахнул палочкой.
Руки тряслись так, что смазка оказалась везде, но только не там, где нужно; впервые в жизни он чувствовал себя неуклюжим. При взгляде на Драко он задыхался: хотелось, хотелось до боли, но чего? То ли трахнуть, то ли зацеловать, то ли разорвать на кусочки – лишь не было так… Так сильно. Лишь бы не плыло перед глазами, не стискивало горло. Но как только он дотронулся до него, осталось одно желание – взять. На осторожность уже не осталось сил: пальцы протиснулись внутрь, не растягивая даже, а кое-как смазывая. Драко вздрогнул и задышал громче, стараясь расслабиться. Скабиор раздвинул блестящие от разлитой смазки ягодицы, надавил. Он готовил его неглубокими толчками, но не мог медлить. Что-то тёплое скользнуло по подбородку - прикусил губу до крови, но и это не помогло. Он дёрнул Драко на себя, врываясь в горячую тесноту, входя сразу до половины. Тот сжался, вскрикнул – не от удовольствия, конечно, и этот вскрик слегка отрезвил Скабиора. Он слышал судорожное, со всхлипами дыхание, видел побелевшие пальцы, комкающие простыню, и думал, что надо просунуть руку вниз, нащупать его член, приласкать… Но вместо этого почему-то просто погладил покрытую испариной спину широким успокаивающим жестом.
Собственная рука показалась грубой и тёмной на фоне золотистой кожи, но он продолжал гладить его. Сколько это продолжалось? Скабиор не знал. Наконец Драко расслабился, прогнулся, подставляясь под ладонь словно кот. Скабиор наклонился, затаив дыхание, плавно качнулся вперёд, проникая глубже, и вот уже тугие мышцы обхватили его, и он опёрся на руки, прижимаясь к обласканной спине – так близко, как только можно. Двинул бёдрами, ещё, и все ощущения обрушились на него с утроенной силой. Скольжение, жар, засасывающая теснота и вкус терпкого пота, который он, умирающий от жажды, слизывал с нежной кожи – слишком много для того, кто давно обо всём этом забыл. Или даже никогда не знал… Возможно, он продержался бы дольше, но в какой-то момент Драко отозвался – дёрнулся, едва не заехав затылком по носу, и застонал так сладко, и сжал его внутри, и это было уже чересчур. Скабиор вскрикнул, вцепился в его бёдра и задрожал, кончая.
Кажется, он ненадолго вырубился, а когда пришёл в себя, то обнаружил, что лежит на боку, прижимая Драко к матрасу. Он отстранился, потянулся за палочкой, и вдруг заметил, что Драко как-то странно вздрагивает, уткнувшись в подушку. Скабиор приподнялся на локте и нерешительно коснулся его плеча.
- Ты… чего это? Ты в порядке?
Хороший вопрос. Молодец.
- Отвали, - глухо ответил Драко.
Скабиор протянул было руку, чтобы коснуться его лица, но в последний момент испугался, что там будет горячее и мокрое, и хрен знает, что с ним тогда делать. А что, вообще, можно сделать? Зависшая в воздухе рука опустилась на плечо, погладила, нырнула вперёд и вниз, безошибочно находя полутвёрдый член. Драко замер. Скабиор придвинулся ближе и тронул губами соблазнительно выступающий позвонок в основании шеи. Драко отлип наконец от подушки, перевернулся на бок. Правильно, так гораздо удобнее.
Ладонь Скабиора размеренно скользила, лаская чуткую плоть. Он так и не осмелился заглянуть в лицо Драко; уткнувшись в его плечо, представлял, как он жмурится и закусывает губы, и было так странно не видеть его, но чувствовать. Хотелось, чтобы это продолжалось как можно дольше, но ещё больше хотелось вновь услышать тот сладкий стон. Скабиор сильно, с нажимом очертил большим пальцем головку, обхватил плотнее и резко двинул рукой, вырывая и стон, и то горячее, мокрое, которое было хорошо известно и которое так знакомо струилось сквозь пальцы.
Скабиор ещё раз провёл рукой по влажному, чувствительному после оргазма члену, и выпустил его. Драко опять приник к полюбившейся подушке – обессиленный, расслабленный, и Скабиор понял, что ему нравится это зрелище, но думать уже не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Он нащупал палочку Драко, кое-как наложил Очищающее, и вновь прижал его к себе. Устроившись поудобнее, зарылся носом в растрёпанные волосы и заснул каменным сном.
*****
Проснулся Скабиор глубокой ночью. Некоторое время лежал, удивляясь странному яркому сну, а потом подскочил, зашарил рукой по матрасу и выругался, нащупав характерные пятна. В голове завихрились мысли: как ушёл, когда, и какого, вообще, чёрта? Сразу же вспомнился и треск разорванной рубашки, и поцелуи-укусы, которые наверняка оставили следы. Если Люциус заметит, то не поможет никакая клятва – придёт и убьёт. Но пока, кажется, не заметил.
«Ага. Только удивлялся за ужином, чего это сынок ест стоя».
Перед глазами сразу возникло сведённое судорогой боли тело, и сжатые пальцы, и после – вздрагивающие плечи, беззвучные всхлипы в подушку.
- Это он, - сказал Скабиор в темноту. – Он сам.
Точно, мальчишка напросился. Чего уж у него там – любопытство, скука, тяга к экспериментам или банальное желание насолить всем и вся, неважно. Что хотел, то и получил. Да, грубо вышло, но зато в следующий раз хорошенько подумает, прежде… прежде чем…
Прежде чем прижиматься так доверчиво и подставлять спину; прежде чем отводить пряди, упавшие на лицо, так медленно и осторожно, словно это имеет значение, словно это нужно… кому-то нужно.