У-у-у!
Буржуи проклятые, французской булкой на вас хрустеть!
Кхм.
На немой вопрос Гестии, которая явно заметила, что я ушел в себя и привлекла внимание грациозно сместившись от зеркала во второе кресло, усевшись напротив меня, отвечаю только тяжелым вздохом и не менее тяжелым вопросом:
- И что мне теперь делать? - Угу, скажи мне, добрая тетя, как правильно жить.
- Со мною, разумеется, ничего. - С легким осуждением, а также тщательно скрываемым внутренним напряжением, отвечает соратница. - Я думаю, мне и объяснять не стоит те причины, по которым это воздействие ко мне не должно быть применено ни в каком случае?
- Да уж, не дурак. - Хотя, изредка, иногда, временами, часто, почти всегда и сомневаюсь. - Вопрос не в том, что освободить тебя нельзя, если не хочу на практике выяснять, сумеешь ли ты мне сделать очень больно. Вопрос в том, могу ли я как-то заручиться доверием изначальной Гестии Раймель? Ты себя знаешь, так чего бы я мог тебе-старой предложить такого, чтобы, реши тебя освободить, сделать тебя не другом или союзником, так хотя бы не врагом? Я, как бы, немало могу предло... жить.
Заканчиваю я уже под громогласный, заливистый, звонкий и по-настоящему красивый хохот чудища, которое сейчас выглядит настолько человеком, как не выглядела уже долгие месяцы. У нее смех действительно изящен и красив, а то и я, и Тария, смеемся по-простецки, хотя у танцовщицы получается весьма мило. Ганс вообще без комментариев, Лосий тоже, хотя манеры и держит. Тиа, наверное, умеет вот так завораживать смехом, но она ведь и не смеется почти. Красивый смех у Гестии, просто образцовый, можно заслушаться, если бы я сейчас себя дураком не чувствовал и не было чуточку обидно.
- Тин, прошу вас не обижаться на мою секундную слабость. - Допустим, слабость была не секундная, смеялась она заметно дольше, но я и не обижаюсь. - Это так не работает. Нельзя просто взять и купить чужую ненависть или вражду, оплатить утраченную жизнь и потерянную суть, или можно, но только... арендовать, купить притворство и затаенное зло, клинок каленой стали, что будет дожидаться своего часа. Та, прошлая, я... она не была несчастной, просто не знала счастья и привыкла к тому. Но потеряла все, сначала в бою с тварью, что пришла за вами, а после и сама почти став еще одной тварью, отдав Мгле слишком много от себя, почти все, оставив лишь чуточку памяти, немного горечи и крохотную слезинку, что оплакала былое.
Выдав этот весьма цветастый оборот, явно указывающий на то, насколько ее этот разговор задевает, раз уж унесло в откровенно высокий стиль, больше подошедший бы Тиа, а не предпочитающей суховатый канцелярит Гестии. Похоже, она не раз об этом думала, не раз рассказывала эти же слова самой себе, потому и срываются они настолько легко, плавно, будто давно заготовленная речь.
- Возможно, та Гестия Раймель, чье имя я несу в память о ней, и была бы готовой принять виру, особенно такую, какую вы, Тин, можете предложить. - Даже не знаю, чего в ее взгляде больше - грустной меланхолии, нерадостной насмешки или усталого понимания. - Смирить гордыню, принять клятвы, принести свои обещания. Но если ей дать мою силу, мои знания о ваших планах, мою способность если не сразиться, то хотя бы отступить даже от вашего гнева? Если взамен утраченного подарить вот это тело, эту память, эти чувства, это вечное ощущение Мглы, что никогда не оставит и всегда будет рядом?
Словно демонстрируя свои слова, женщина встает и делает этакое балетное па, прокручиваясь в пируэте и развевая свои и без того ничего не скрывающие одеяния, открывая вид на молочно-белую кожу совершенного тела.
- Вы никогда не сможете быть уверены в моей верности или хотя бы молчании. - Словно ребенку объясняя, говорит она, садясь мне на колени, приближая лицо так близко, что я чувствую едва различимое тепло ее дыхания. - Всегда должны будете ждать удара или нарушения договора. Я была врагом, врагом, которая погибла в бою и пусть так остается и дальше. Вы ведь и так это знаете, не можете не понимать, просто промолчать не в силах, считаете молчание неправильным. Это просто глупо и немного лицемерно, мой господин, ведь я-нынешняя и не могла ответить иначе. Вы, понимаю, хотели верить в то, что в глубине моей памяти скрывается ответ, что даст возможность найти компромисс одинаково удобный и не меняющий ничего. Так не бывает, никогда не бывает, Тин. Я - ваша, целиком и навсегда, не могу и не желаю даже захотеть иного, убью, замордую, изменю кого угодно, кто только посмеет предложить мне то, что он назовет свободой. Если же хотите сделать мне подарок из подарков, просто помните эти мои слова, как и те, что были сказаны вам в Вечном. И на этом закончим.