Разворачивается и у меня каждый волосок на теле дыбом становится.
Иван не так спокоен, как кажется. У него скулы побелели, а на дне глаз беснуются всполохи.
Особенно ослепительный росчерк молнии, а за ним оглушительный рокот грома заставляют вздрогнуть. Меня трясет.
Бьет в судорогах. Из-за нервного напряжения или страха. Я не знаю. Единственное, что я вижу, это яркие, переливающиеся всей палитрой голубоватого серебра глаза хищника, который смотрит на меня не мигая.
Хладнокровный. Жестокий. Дающий приказы, которые беспрекословно исполняются. И все это под лоском бизнесмена и богача.
А внутри…
Делает шаг в мою сторону. Приближается неумолимо. Движения размеренные. Это грация настоящего зверя, уверенного в своей силе.
Почему-то ассоциация с гепардом, который приближается мягко к ничего не подозревающей жертве, чтобы в решительный момент сделать своей смертельный выпад.
Застывает невообразимо близко от меня, обдает своим ароматом, и я вдыхаю, отравляю легкие им и погружаюсь в тот же чувственный гипнотический транс, как на крыше его отеля…
Так не должно быть. Это неправильно, и я ненавижу этого мужчину за его бездушность, за то, что такие, как Кац, могут купить все, что пожелают, даже человека…
Он молча рассматривает меня…
От того, что я вижу на дне белесых глаз, мне становится невыносимо боязно и обдает жаром. Иван кажется бесстрастным, отрешенным, но это видимость. В нем живет хищник, забавляющийся с добычей, выжидающий, продлевающий агонию, готовый в нужный момент наброситься и разорвать.
— С тебя одна ночь, кукла, и можешь идти на все четыре стороны. Иного не дано.
Опять трогает ушиб.
Его ровные губы становятся сплошной узкой линией из-за того, что ему явно не нравится мой покореженный внешний вид.
— Только одна ночь и отпустите?
Почему-то спрашиваю шепотом и с надеждой на то, что этот ужас все же закончится.
— Я не нарушаю своего слова. Слово Каца — закон.
Проводит рукой по моим волосам и пропускает пряди между пальцами.
От мужчины веет могильной изморозью и это страшно. Чудится, что тени оживают, заползают на его лицо, играют с моим воображением, придавая светло-голубым глазам зловещие блики.
— Дрожишь, куколка, — голос потусторонний, все такой же ледяной, змеей проскальзывает по моей спине и заставляет трепетать от страха и предвкушения.
— Ты пугаешь… — мой шепот раздается в полумраке тихим звоном упавшего в воду камешка.
— Бойся меня, не делай глупостей, тогда останешься цела… — проговаривает ровно и не дает осмыслить слова, подается резко ко мне.
Он накрывает мои губы, целует так же, как уже целовал. У меня душа в пятки уходит, голову кружит невыносимо, и глаза сами закрываются.
Иван действует жадно, нападает на меня с такой страстностью, которую я не чувствовала никогда в жизни.
Его руки очень горячие. Я ощущаю, как они жгут кожу спины.
Это все так неправильно. Мне страшно. Я не понимаю происходящего. И все перекрывает моя невыносимая, непреодолимая тяга к этому мужчине.
Я не знаю, бывает ли так?! Может ли чужой незнакомый человек настолько выводить на чувства, завлекать?!
— Никогда еще так не пронимало…
Слегка отпустив мой пылающий рот, проговаривает Кац, и на дне его глаз приговор. Я буду ему принадлежать по доброй воле или нет, но буду.
Отходит. Оставляет меня опять одну и мне почему-то кажется, что он дает фору то ли мне, то ли себе. Я читаю это напряжение в каждом его жесте, в каждом движении.
Он смотрит на меня. Странным. Непонятным взглядом. И мне не хочется сопротивляться, я впервые в жизни допускаю мужчину до своего тела, впервые такое помутнение, сумасшествие и отказ тормозов.
Где та стерва, привыкшая рубить малейший флирт на корню? Я приучена читать в мужских глазах интерес, похоть. Это все естественно, и когда идешь по подиуму, поэтому и смотришь в одну конкретную точку вдали.
Взгляд в никуда, потому что, если сместить взор на первый ряд, где восседают власть имущие, можно столкнуться с мерзким выражением вседозволенности, когда на тебя смотрят как на товар и речь не про одежду, которую ты демонстрируешь.
Взгляд Ивана мерцает в полутьме, а его сорочка, накрахмаленная до хруста, отдает синим и светится, подстегиваемая молниями, которые освещают вспышками помещение и демонстрируют огромного мужчину во всей красе.
Даже мой модельный рост теряется в его могуществе. Великан с огромными прокачанными руками. Он будто состоит из сплошных мышц, которые одежда скрыть не может.
Он совсем не громоздкий, в нем есть грация, что не очень свойственно мужчинам таких габаритов.