Глава 3
Эмили
Моя квартира по большей части напоминала склад барахольщика. С той лишь разницей, что жилье последнего предположительно должно иметь не менее девяноста квадратных метров. Мое же больше походило на то, как если бы кто-то по случаю урвал крошечный кусочек коридора, отгородил его кирпичной перегородкой, впихнул в образовавшуюся стенку грязное окно, а напротив воткнул дверь. Для лучшего представления скажу: ширина моей комнатушки была лишь на полметра больше моего почти единственного предмета интерьера — пружинного матраса.
Как ни странно, но мне понравилось жить в такой тесноте.
Во-первых, я точно знала, где что лежит. А во-вторых, быстро научилась разбираться в том, какие вещи действительно необходимы для размеренной жизни, а без чего можно было и обойтись. В общем, мое жилище напоминало норку хоббита. Мое спасение от городской суеты. Здесь я чувствовала себя очень уютно, несмотря на то, что у меня не было места для работы над моими художественными проектами, как мне того хотелось. Приходилось использовать любую имеющуюся под рукой возможность. Например, задерживаться в доме престарелых, в выделенном мне помещении.
На этот вечер у меня не было никаких планов. А это означало, что я преспокойно могу облачиться в свой повседневный наряд «я-не-собираюсь-никуда-выходить-из-дома». На мне был огромный пушистый свитер с кошачьей мордой на груди и с широкими рукавами, свисавшими почти до пола. Прошло уже несколько часов, как я скинула штаны, но даже если бы в мою дверь постучалась полиция, мои «милые щеночки» (прим. штаны с принтом «далматинец») не вернулись бы на место.
Этот вечер должен был пройти именно так… идеально.
Я до сих пор прокручивала все основные моменты нашей беседы с Райаном в его пекарне несколькими часами ранее. Мой мозг, словно незримый палец, лениво перебирающий кадры, упорно пытался отыскать — в каждом его слове, в каждой брошенной фразе, в его взглядах и языке тела — завуалированные акценты и намеки.
Я не сомневалась, что для меня Париж сейчас важнее всего на свете. Но также понимала, что на дворе еще только октябрь. Занятия в школе искусств начнутся в январе. Неужели это будет безрассудством… если я немного повеселюсь в оставшееся время? Я имею в виду, должна ли я эти месяцы прожить монашкой?
И все же эти доводы выглядели как-то неубедительно.
Начать отношения сейчас было равносильно тому, как завести щенка с неизлечимой болезнью. Это было чревато разбитым сердцем, независимо от того, как сильно мне хотелось при виде этих щенячьих глазок и этих рельефных, идеально вылепленных бицепсов нажать на спусковой крючок.
Я покачала головой, удивляясь сама себе. Как мог мой мозг провести столь нелепую аналогию между Райаном с его великолепной мускулатурой и щенком?
Мой унылый взгляд пробежался по висящим на стене постерам. По крайней мере один из них был с моим любимым артистом. Надо признать, в последнее время я переключилась на художников, с которыми мечтала встретиться в Париже, в первую очередь, с Валери Пургот. Она произвела на меня такое неизгладимое впечатление, что несколько недель назад я отправила ей дурацкое письмо с образцами своих работ. Мне нравилось думать, что составленный мной текст очень завуалированно выражал, хотя на деле я практически умоляла об этом, просьбу стать моей наставницей. Боюсь, это было слишком очевидно. Я даже слегка поежилась, когда представила, с каким, скорее всего, недовольством она отбросит его в сторону. Если, конечно, вообще на него глянет.
Я вытащила из микроволновки чашку горячего шоколада и, обхватив ее своими длинными рукавами, с головой ушла в марафон фильмов ужасов. Ночная жизнь города — за пределами моей комнатушки — вступала в свои права. В Нью-Йорке она разворачивалась сразу после заката и царила вплоть до рассвета следующего дня. Я находила это обнадеживающим и дивно успокаивающим. Прямо как в детстве, когда я, ложась в кровать, знала, что мои родители бодрствуют внизу, пока я сплю.
А вот кто-то никогда не выключает свет. Просто передает горящий светильник по эстафете, ни разу не щелкнув выключателем. И жизнь катится вперед.
* * *
У меня зазвонил телефон.
Я с неохотой взглянула на номер, так как в это время могли позвонить либо медсестра с предложением записаться на прием, либо телемаркетер (прим. продажи товаров и услуг через телефон). И когда увидела незнакомый набор цифр, то уже подумывала не отвечать, но вспомнила, что мне наверняка — при моем-то везении — оставят голосовое сообщение, которое тут же присоединится к двум другим, до сих пор не проверенным, и они всем скопом будут давить на меня по меньшей мере неделю, пока я в конце концов не прослушаю их.
— Алло? — ответив на вызов, я закинула в рот несколько завалявшихся зерен попкорна.
Я с обреченностью ожидала услышать запись с автоответчика, где меня спросят, зарегистрировалась ли я на онлайн-голосовании, или же поинтересуются, не испытываю ли я какой-нибудь необычный зуд в интимных местах.
— Эмили?
Я чуть не подавилась.
— Райан? — пролепетала я и тут же закашлялась. — Прости. Не ожидала тебя услышать.
— О, если ты занята, я перезвоню в более подходящее время.
— Нет, нет! — я прочистила горло и принялась обмахивать себя ладошкой, чтобы успокоиться. Не хотелось выглядеть еще большей дурой. — Извини. Просто я на грани нервного срыва. У меня тут, понимаешь ли, вечер ужасов. А так я совершенно свободна. Что-то случилось?
Последовала длительная пауза. Мне стало любопытно: он на что-то отвлекся или не может подобрать нужные слова?
— Я тут подумал, может, нам следует получше узнать друг друга? Нам с тобой, как-никак, предстоит вместе трудиться над этим проектом.
Пожевав пару секунд губу, я улыбнулась.
— И как долго мы будем работать вместе? Я думала, мы ограничимся несколькими постерами и сценическим реквизитом.
— Я должен буду все это оценить и одобрить, — его голос звучал несколько напряженно, словно он защищался, но выглядело это очень мило.
— А-а, ну да, конечно, — мой взгляд скользнул мимо телевизора к лежавшему на столе письму о приеме в школу искусств. Прижав плечом мобильник к уху, я изобразила в воздухе крестное знамение (прим. «открестилась» от ответственности). Пусть моя совесть и эти обязательства чуток отдохнут, мне нужна передышка. — Возможно, ты прав. И как мы будем узнавать друг друга? Сыграем по телефону в «Ледокол» (прим. короткая игра для снятия психологических барьеров и напряженности с целью «сломать лед» между собеседниками)?
— Телефон здесь не поможет. Предлагаю встретиться. Сегодня вечером.
Я, слегка оторопев, в отчаянии окинула себя беглым взглядом.
— Сегодня вечером?..
— Ну да. Почему бы и нет?
— Действительно, почему нет. И каков план?
— Ты сказала, что смотришь марафон ужасов? Мой сосед на пару со своей подружкой оккупировали телевизор. Если я напрошусь к тебе на просмотр, ты не сочтешь меня охреневшей задницей? От фильмов ужасов я просто фанатею.
Поймав себя на том, что снова кусаю губу, усилием воли взяла себя в руки. Но где взять чертово самообладание, чтобы не поддаться соблазну и в январе попасть в аэропорт?
«Эти отношения временные. Всего лишь небольшое развлечение», — напомнила я себе.