— Ты ведь не давал прямой клятвы убить меня и моих близких?
— Нет, — Вард не понимал, к чему он клонит. Но Герхарт уже принял решение, единственно верное в их случае.
— Значит если ты дашь мне только эту клятву — она не будет противоречить той, что ты принёс.
Вард неверяще посмотрел на него.
— Но я по-прежнему буду пытаться захватить власть, и ты можешь случайно погибнуть при этой попытке. Ты ведь не сбежишь из страны, энтарх?
— Нет, — Герхарт покачал головой. А потом добавил. — Я всё понимаю. И всё-таки потребую только этой клятвы.
Вард задумчиво посмотрел на него. Герхарту показалась в его взгляде боль, удивление и, пожалуй, даже уважение.
— Я дам тебе эту клятву, энтарх. — Он опустил голову.
Герхарт подошёл к решётке и открыл дверь камеры.
— Ты свободен, Вард,
— Что, ты действительно так просто отпустишь меня, энтарх? Отпустишь, поверив всего лишь моей клятве, зная, что я снова и снова буду угрожать твоей жизни? — В словах Варда было неприкрытое изумление. Он, кажется, до сих пор не верил, что такое возможно. Думал, наверное, что Герхарт играет, забавляется с ним. Но он не привык бросать слова на ветер.
— Отпущу, — пожал плечами он. — И не бойся, у меня нет привычки бить в спину.
Вард медленно вышел из камеры, не сказав не слова, прошёл мимо него и направился вперёд. Герхарт пошёл следом. Надо приказать стражнику, чтобы выпустил их пленника.
Стражник, увидев Варда, напрягся, но, разглядев энтарха, идущего следом, расслабился.
— Это Вард, — сказал Герхарт, — он — свободен. Проводи его во двор.
— Понял, государь, — произнёс стражник и распахнул дверь тюрьмы, а потом шагнул следом за бывшим узником. Тюрьма теперь была пуста, заключенных не осталось, охранять некого. И, по правде говоря, Герхарт был этому рад. Он не любил здешнюю тюрьму. Он не знал, сколько здесь раньше содержалось пленников, но каждый раз, когда он посещал это место, ему казалось, что здесь до сих пор пахнет кровью.
А Вард между тем медленно шёл вперёд. Дошёл до подножья лестницы, потом вдруг обернулся. Посмотрел на него и тихо произнёс:
— Благодарю, энтарх. — В этот раз титул в его устах не звучал, как проклятье. Герхарт кивнул в ответ. А Вард совсем тихо добавил. — И лучше бы тебе уехать, пока не стало слишком поздно. — Он развернулся и быстро направился вверх по лестнице, не оборачиваясь больше. А Герхарт остался стоять у подножия лестницы, задумавшись. Интересно, встретятся ли они ещё раз? Почему-то ему казалось, что да. И даже довольно скоро. Предчувствие. А предчувствию он привык доверять. Оно не раз спасало ему жизнь.
После общения с Вардом, Гер направился к Илиане. Он хотел рассказать ей о том, что отпустил врага. Может сделал глупо, но он почему то не жалел об этом. А ещё ему просто хотелось увидеть свою невесту. Посмотреть в родное лицо, поговорить. Да, ведь у них свадьба скоро! Надо всё это обсудить, в конце концов! Он даже представить себе не мог до сих пор, что совсем скоро истечёт положенный месяц и Илиана станет его женой. И тогда уже все последние недомолвки между ними исчезнут, распадутся в пыль. И не останется больше недоверия.
Илиана ждала его в своих покоях.
— Герхарт! — Вскочила, увидев его. И её «Герхарт» отозвалось теплом в груди. — Ну что?
— Я отпустил его, — тихо произнёс он. Потом взял её за руку и увлёк в сад.
Свежий летний воздух дарил радость жизни. И Герхарт вдруг понял, что за последние дни и даже недели ни разу не чувствовал головной боли. Она исчезла с появлением в его жизни Илианы. Ему казалось, что даже просто её присутствие рядом могло излечить головную боль. А ещё он впервые почувствовал себя по-настоящему живым. И это тоже заслуга Илианы.
Илиана
По правде говоря, она очень обрадовалась, узнав, что Герхарт всё-таки отпустил Варда. Она не желала их врагу (да и их ли, на самом деле) смерти. А дальше… Пусть уж он сам решит, что делать со своей жизнью.
Несколько дней пролетели словно один час. Они с энтархом гуляли, разговаривали и даже разыграли пару партий в ракс. В этот раз Илиана не желала победить, скорее просто игра доставляла им обоим удовольствие. Даже лицо у Герхарта менялось, расслаблялось, словно партия в ракс делала его немного счастливей. А может так и было в действительности.