- Так ты думаешь, что это все лишь сон, - бархатистый тихий смех коснулся кожи пуховым перышком.
- Тебе нравится твой сон, Виктория? - Азазель нависнул надо мной, заглядывая в глаза. Мерцающий взгляд гипнотизировал и утягивал на самое дно аметистового омута.
- Ты хочешь, чтобы он продолжился? - его губы мягко коснулись моих, легкие укусы сменялись ласкающими прикосновениями языка. Он дразнил меня, заманивал, и когда я покорно открыла рот, сдаваясь, горячий язык проник внутрь, превращая нежный поцелуй в глубокий и жадный с легким привкусом алкоголя и каких-то пряных неизвестных трав. Я чувствовала, как его пальцы ритмично двигаются внутри, контрастируя с неспешными чувственными движениями его языка в моем рту. Дыхание сбилось. Кровь бешено стучала в висках и, казалось, голову сейчас разорвет от пульсирующей в ней одной единственной мысли:
Я. Хочу. Его.
Я хочу Азазеля. Сейчас. Всего и полностью. Хочу до безумия, до смерти, до слез. Я умру если, если не получу его, если он не сделает меня своей. Когда он разорвал поцелуй, я готова была сказать, что угодно, только бы он не останавливался.
- Виктория.
- Да? - он усмехнулся на мой покорный ответ.
Где-то в глубине души мне было очень стыдно и горько. Потому что все происходящее было каким-то неправильным. Да, Азазель прекрасен и желанен, но... Я захлебывалась в страсти, почти теряя рассудок от одного лишь его касания, поцелуя, взгляда. Что со мной? Мне... Мне страшно. Кто-нибудь, пожалуйста, помогите...
Азазель поцеловал в уголок глаза, стирая губами выступившие слезы. А затем резко подался вперед, прижавшись ко мне всем телом. Сокрушительная волна похоти оглушила, погребая под собой все желания, мысли, чувства. Не осталось ничего и никого, кроме Азазеля, плавно скользящего внутри меня.
- Виктория, ты хочешь стать особенной для меня? - в мурлыкающем интимном тембре улавливались вкрадчивые жесткие нотки. Сердце тревожно сжалось, но от чувственных глубоких движений, сознание затуманилось. Я упускала истинный смысл слов и суть разговора, который сейчас явно велся между строк.
- Да... - я хочу быть особенной для него.
- Тогда я дам тебе особенное имя. Ты примешь его, Виктория? - при звуках собственного имени тело и сознание вновь пронзили странные вибрации.
- Приму, - выдохнула я прежде, чем успела понять, что ответила согласием.
- Я нарекаю тебя «Никаэль», - незнакомое имя отозвалось раскатистой щипучей болью в душе, пока тело билось в пьянящих судорогах наслаждения.
- И когда я позову тебя, - ласкающий бархатистый голос Азазеля стал властным и злым, произнесенные им слова впивались изморосью в тело, клеймили, вымораживая изнутри, - ты исполнишь свою клятву и ответишь мне. А теперь впусти меня, Никаэль. И как впустишь меня сейчас, будешь пускать всегда.
Это было даже не желание. Необходимость, которая причиняла невыносимую боль: раствориться в нем и душой и телом, вся до последней мысли. В какой-то момент, я перестала чувствовать собственное тело, оно существовала только там, где моя разгоряченная кожа касалась его, прохладной, впитывая шелковистость прикосновения. Его движения мягкие и неторопливые. Похоть, как туман, заволокла взгляд из-под расслабленно полуприкрытых век. Но это обман, демон внимателен и сосредоточен. Я вижу как в глубине сиреневых глаз разверзлось адское пекло. Он деликатно, но крепко держит, не давая отвернуться от его лица, и я падаю в безжалостное пламя. Нет ни времени, ни пространства и самой меня почти не осталось. Он пьет мою душу, ловя каждый вздох, и наполняет своим дыханием в ответ. Когда Азазель наклоняется и целует, я чувствую, как сгорают мои легкие, и удивляюсь, почему не закашливаюсь после пеплом. Больно. И он смеется, когда я вновь тянусь к его губам.
В момент, когда экстаз накрывает, и тело сковывают сладкие судороги, я слышу собственный стон «Азазель» и его тихий проникновенный шепот:
- Это был лишь сон, Виктория. Сны имеют свойство забываться. И этот сон ты забудешь, как только проснешься.
Глава XXVIII
Пробуждение вышло внезапным. Я резко открыла глаза, еще ощущая, как в теле затухают волны пережитого экстаза, и некоторое время растерянно смотрела в пространство, не понимания, где я, и что, собственно, происходит. Я лежала на холодной каменной плите в огромном зале, заполненном фиолетово-серой дымкой. Сквозь нее, как через густой туман, виднелись огромные круглые колонны.
Память возвращались медленно, лениво, норовя вновь увязнуть в кисельной реке забытья. Ловушка ведьмы в жертвенном зале, ранение Азазеля и его пытки демона-приспешника ведьмы. Я отключилась, когда он оторвал ему голову и сунул ее мне под нос. От воспоминаний о мертвом немигающем взгляде и запахе паленой плоти замутило.