Что же делать? Попробовать замазать линию? Даже приближаться к ней не хотелось. Хвост быстро и нервно дергался в такт гулко колотящемуся сердцу. Все верно. Мы живы и должны бороться, пока бьется наше сердце. Паникуя, никому не помочь, ни Софии, ни сестре, ни себе.
Решительно вздохнув, прокусила подушечку и осторожно потянулась лапой к светящейся черте. Чем ближе, тем сильнее дрожала лапа. Я не дышала, неотрывно смотря на углубление в камне, в котором, словно вода, плескался потусторонний свет. Один, два, три! Прикладываем! Ничего? Я отступила назад, растерянно смотря на линию, заляпанную кровью, и сама не понимала, чего испытывала больше — разочарование в провале или облегчение, что обошлось без обмороков и боли.
Может крови мало? Морщась, укусила глубже и, прихрамывая, прошла вдоль черты чуть дальше. Замажу в двух местах. Я подняла лапу над линией. Прикладывать не пришлось. Кровь быстро капала, а я считала. Одна капля. Две. Пять. Семь… Пентаграмма замигала. Неужели получилось? Радость теплым огоньком забилась в груди. Свечение быстро меркло, и комната вскоре погрузилась в темноту. Я даже забыла о саднящих ранках на подушечках, хотелось прыгать и кричать от счастья. И я, действительно, закричала. Громко, срывая голосовые связки. От боли. Печать на полу внезапно вспыхнула, заливая комнату таким ярким светом, что, казалось, тот пронзил насквозь даже каменные стены. Я не почувствовала, как упала на пол, свет разорвал меня на кусочки и затем распылил на атомы. Так я думала до того момента, как некто поднял меня за шкирку и тело отозвалось болью и слабостью.
— Сколько же от тебя проблем…
Недовольство в бархатистом, мягком голосе царапнуло слух. Я даже обрадовалась, что нет сил открыть глаза и убедиться, кто это. Притворщица из меня плохая, а так ни один ус не выдал дрожью, что все слышу и чувствую. Высокомерное лицо с тенью раздражения запомнила хорошо еще с первой встречи. Красивое до ужаса лицо прекрасного монстра из мифов и сказаний с гипнотизирующем аметистовым взглядом. Азазель. Я ощущала его легкий запах и теплое спокойное дыхание, щекочущее мои усы. А дальше я определенно галлюцинировала, потому что настоящий демон бы добил, а не поднес ближе к лицу и поцеловал.
Я была кошкой, у меня болели хвост, усы и даже шерсть, но поцелуй ощущала на своих губах, и рука, сжимающая шкурку, почему-то одновременно ласкала шею, будто Азазель дотрагивался до меня сквозь кошачью личину. Я растерялась от двойственных ощущений и нежности поцелуя. Его дыхание, как живое, касалось успокаивающе щек, подбородка, а потом игриво скользило по губам в рот, растворяясь на языке сладким теплом; растекалось по коже, обволакивало эфемерной паутинкой, просачивалось внутрь, заполняя каждую мою клеточку. Я пыталась сопротивляться, но Азазель держал крепко, и следующая волна эйфория накрыла с головой, растворяя волю и сознание. А потом вдруг все исчезло, и стало темно и холодно.
Глава 30.1
Сквозь веки просачивался голубоватый свет пентаграммы. Тихий перезвон цепей над головой складывался в тоскливую траурную мелодию. Холод каменного пола ознобом пробирался под кожу. От тошнотворного запаха свернувшейся крови щекотало в носу и хотелось чихнуть. Я сдерживалась, лежала тихо, стараясь не шелохнуться, прислушиваясь к окружающим звукам и к собственным ощущениям. Убедившись, что рядом никого нет, открыла глаза. Взгляд наткнулся на темную стену. Закрыла и, свернувшись клубочком, заплакала. До боли в сердце мне вдруг вспомнилось совсем другое пробуждение. Утро в теплой, мягкой кровати, солнечные лучики ласково касаются лица, дразнящий кофейный аромат, и с кухни слышен звон посуды и легкий шорох шагов сестры. Как же я хочу домой… Почему не могу проснуться от этого кошмара? Ведь раньше всегда получалось. А может быть я просто сошла с ума?
Однако рациональное мышление и логика подсказывали, мое воображение на такую детализированную извращенную фантазию неспособно. От этого становилось совсем жутко, и голова начала трещать от кучи вопросов, на которые не было не ответа. А от мыслей об Азазеле и вовсе накатывала паника. Приходил ли он на самом деле и зачем поцеловал, а после оставил?
Я прикусила кончик хвоста, стараясь прогнать болью истому, отголоски которой вспыхивали в теле при воспоминании о нежных, настойчивых губах и теплом дыхании с запахом диковинных трав. Призрачный вкус поцелуя все еще ощущался на языке. Что со мной происходит? Неужели настигнет участь Элизабет? В душе колыхнулся отрезвляющий страх. Вытерев хвостом слезы, поднялась, мысленно концентрируясь на остатках оптимизма. С каждым жутким пробуждением вне дома его становилось все меньше и меньше. Только отчаянием и унынием точно никого не спасти. Хлюпнув носом, сделала несколько глубоких вдохов, сосредотачиваясь на заполняющим легкие воздухе и старательно игнорируя мерзкий кровяной запах.