Выбрать главу

Я поднялась, стряхивая с себя тонкие, полупрозрачные нити. Паук, конечно, постарался. Лапам и хвосту досталось больше всех. Как же я не почувствовала, когда он по мне ползал? Я взглянула на паука. Тот замер и даже перестал моргать. Красные огоньки в глазах потухли. Что это с ним? Обождав, наклонилась и осторожно дунула на него.

— Эй, ты живой? — и на всякий случай сделала пару шагов назад.

Обычно пауки убегали от такого действа, но это же не обычный, и, наверное, не совсем паук. Впрочем, лучше такая компания, чем одиночество. Тем более при первой встрече он не навредил, может, ему тоже одиноко, вот и вернулся.

Паук отмер и осторожно подошел ко мне. Похоже, уничтожение паутины повергло его в шок и вызвало активную мыслительную деятельность, ибо все в нем, начиная от прищуренных глаз, заканчивая легким постукиванием ножками по полу, выражало внимательность и задумчивость. Я подняла лапу, с которой обрывками висело паутинное кружево, всматриваясь в плетение. То ли бликуя от свечения пентаграммы, но, казалось, оно немного мерцало. Более ничего особенного в нем не было. Ощущения все такие же неприятно липкие. Я поежилась и потрясла лапой, стряхивая тонкие нити. Поблескивая, те плавно опустились прямо перед моськой насекомого. Восемь блестящих глаз уставились на ошметки паутины так, словно видят впервые в своей жизни. Обиделся? Возможно, это был некий дружественный ритуал, а я все испортила. Слова извинения завертелись на языке. Понимает или нет, но эмоции — язык универсальный и по интонации голоса догадается.

— Мне жаль… — начала я и запнулась, когда паук поднял взгляд.  Его глаза больше не блестели, они превратились в жерла вулкана, заполненные кипящей тьмой с кровавыми всполохами.  На меня смотрела бездна, голодная и жадная. Сила темная, чуждая, окатила, сдавливая, словно электрическими разрядами погладили. Шерсть вздыбилась. Зашипев, я отскочила к стенке и вжалась в холодный камень. Насекомое ухмыльнулось, совсем по-человечески — хищно и снисходительно. Отчего стало невыносимо жутко. Страх вытеснил все мысли, кроме одной, которая пульсировала в висках: монстр!

Паук сделал несколько шагов в мою сторону и остановился. Прыгнуть готовится? Я застыла, ожидая нападения и последующей за ней боли. Уверена, ее будет много, и на мои крики никто не придет. Хотя может у Азазеля такое развлечение, скармливать этому чудовищу пленников, а он будет наблюдать незаметно в сторонке и смеяться, как над Элизабет. Нет, не хочу умирать так жестоко!

Насекомое тем временем сделало еще один шаг в мою сторону и замерло. Издевается. Понимает, бежать мне некуда. Да и лапы так тряслись, не больше шага сделала бы. И он видит и мою слабость в теле, и страх. Глаза довольно полуприкрыты — наслаждается моментом.

Снова маленький шаг и остановка. Следующий сделали одновременно: я от него, а он ко мне. И замерли, неотрывно смотря друг на друга: я с обреченностью, но решимостью сопротивляться до самого конца, а насекомое с циничным интересом. Тень от него неожиданно поползла по полу, растягиваясь до стен, и затем вверх по ним. Тьма поглощала комнату. Даже сияние пентаграммы исчезло. И вскоре единственное, что осталось — это глаза паука, светившиеся потусторонним красным светом.

Если ранее сомневалась в наличии кошачьей интуиции, то теперь остро ее ощутила. Вместе с инстинктом самосохранения она вынесла единодушный вердикт: мне конец. И будет очень-очень больно. Читая темное фэнтези, всегда думала, если настанет тяжелый решающий момент, то не отдам свою жизнь просто так и буду бороться. Если бы могла, посмеялась бы над собой сейчас.  Я даже не закричала, наблюдая, как в черноте, сожравшей камеру, приближаются восемь светящихся алым точек. Едва заметный шуршащий звук перебираемых быстро ножек заглушил оглушающее биение сердца. Легкая поступь смерти. Господи, как же страшно! Пусть это будет быстро, пожалуйста! Я сжалась в комок и зажмурилась, готовясь к нападению.

С закрытыми глазами ощущение давящей ауры паука усилилось. Если бы не слышала, то просто знала, где он. Похожее было в подземелье у ведьмы во мраке коридора с Азазелем. Поэтому сейчас была уверена, это не он и не творение его магии. Паук чувствовался иначе, другим. Так что же это? Ответа не было, и отчего-то понимание, меня сожрет неизвестное жуткое нечто, пугало в разы больше, чем классические кровавые средневековые пытки.