— И чтобы не быть в обиде…?
Петуху подали два свитка, подозреваю, запрошенные мною карты.
— Согласен, Борри не был вежлив, а каждый имеет право на самозащиту.
На краю стола заворчали. Суть ворчания сводилась к тому, что с девкой церемониться не следует, у девок прав нет, и вообще есть только одно право — право силы. В решении Петуха вслух усомнилась обделённая умом гора мышц. Ой, что будет…
Петух даже бровью не повёл:
— Если гостья считает себя равной нам, то не откажется выйти с тобой в круг, Дубина.
Говорящая у горы кликуха.
— Я. С бабой?!
— Замолчи или покажи ей её место. Леди, вы ведь не откажетесь?
Я поморщилась, скрывая досаду из-за непредвиденной задержки. Хотя… Петух покажет на карте, как идут караваны, а четверть часа меня не спасут.
— Конечно, — улыбнулась я как можно невиннее.
Дубина уже поднялся и нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Мои ужимки прошил мимо его сознания, зато достигли адресата — Петуха.
— Оружие запрещено, — объявил тот.
— Убийство? — деловито уточнила я, прикидывая, куда лучше бить.
— Нежелательно.
Мне уже нравится: Дубина может отдубинить меня до смерти, и ему за это ничего не будет, а если то же самое в отношении противника сделаю я, то Петух обидится. Сильно обидится. Я мысленно фыркнула, но вслух говорить ничего не стала. Об убийстве я спрашивала больше из любопытства и чтобы «прощупать почву». Портить отношения с Петухом не в моих интересах, поэтому Дубина останется жив. К тому же с безмозглым мясом не воюю — мелко.
Я вместе со всеми вышла на задний двор, прошлась взглядом по утоптанному кругу, покосившемуся, а местами и вовсе провалившемуся забору, сляпанному на скорую руку сараю, поленнице криво сложенных дров. Втянув воздух, почуяла старую кровь. На этом дворе и калечили, и убивали, и, возможно, пытали.
Дубина первым вышел в круг, поиграл мышцами под одобрительные выкрики. Зрители взяли нас в кольцо.
— Госпожа передумала? — с ноткой предвкушения уточнил Петух.
Я молча сделала широкий шаг вперёд и поманила Дубину пальцем. Не дождётесь, не передумала. Детина взревел как бык и послушно бросился на меня. Действительно, почему он не Бык? По уму до копытных не дотягивает? Бык, бык… Что-то в этом есть. А, точно! Поднырнуть, уцепиться за предплечье, оттолкнуться от земли, другой ногой упереться в поясницу противника и молниеносно забраться на широкие плечи.
И вот я уже верхом. Да здравствуют дикие скачки! Дубина крутанулся на месте. Я удержалась. Зрители взревели от восторга. Тьма, как же в платье неудобно!
— Предлагаешь мне переделать юбку в брюки? — ехидно отозвалась богиня.
— Нет, — выдохнула я.
Дубина закрутился волчком. Я вцепилась ему в волосы. Фу, сальные. Он заорал, попытался стряхнуть меня. От протянутых лапищ я уклонилась. И снова уклонилась. Минута моя.
Дубина решил стряхнуть меня иначе — покататься по земле. Ну-ну. Я просто спрыгнула и отскочила, а Дубинушка даже не сразу это заметил. Зрители хохотали. Пожалуй, можно заканчивать. Дубина поднялся, хрипло выдохнул, глаза кровью налиты. Говорю же, вылитый бык.
Он снова кинулся на меня, я вновь ускользнула, проскочив под его рукой, поставила подножку и, когда бугай заваливался, с локтевого замаха приложила его по затылку ребром ладони. Он свалился и больше не шевелился. Пульс и дыхание я слышала, поэтому мысленно похвалила себя, отряхнула подол и повернулась к Петуху.
— Госпожа, я очарован.
— Благодарю.
Дубину уже осматривали. Веснушчатый парнишка, когда я пришла, игравший с ножиком, отчитался:
— Жив, оклемается, — и значительно тише добавил. — С его-то черепом.
Я услышала.
Петух благосклонно кивнул, и в то же время напрягся. Я показала, что далеко не безобидная, и совладать со мной будет непросто. Здравое опасение.
Тем не менее, как ни в чём не бывало мы вернулись в кабак, больше желающих вызвать меня в круг не нашлось. Петух пригласил меня за стол. Я приняла приглашение, но намекнула, что успела сытно позавтракать. Пища живых мне ни к чему, ещё не хватало, чтобы у меня в желудке хлеб плесневел. Петуху намёк не понравился, но он стерпел — я бросила второй намёк, что тороплюсь, и так изрядно подзадержалась из-за круга.
— Что же, госпожа, Борри передаёт вам свои самые искренние извинения.
Передо мной легли свитки. Я быстро развернула один, второй — карты, как я и просила. Хорошо.
— Мы…?
— Здесь, — Петух постучал по карте обломанным ногтем с чёрной каймой.
— Озет?
— Вот. Ваш человек отправился туда? Вы опоздали, госпожа. На Озет караваны идут раз в несколько дней, последний был вчера, — в голосе послышалось отчётливое злорадство.