Мне кажется странным, что двое друзей превратились во врагов из-за женщины.
— Ты ведь знаешь, кто такая сава́ри? — интересуется Рисай.
— Кажется, это что-то вроде Куклы. — Я даже не пытаюсь скрыть сарказм, когда отвечаю. — Любовница и рабыня в одном лице.
— Не совсем. — Рисай тотчас опровергает мою версию. — Каждый высший двуликий может взять себе женщину для удовольствия. Он ставит на её плече золотое клеймо в виде полумесяца. Это означает, что по отношению к женщине применено право Золотого месяца. В течение этого времени она живёт в доме двуликого. Её обучают всему, что должна знать савари, чтобы доставлять удовольствие своему мужчине.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Хочу, чтобы ты понимала суть этих особых отношений. Ты ведь знаешь, что тогда на Земле действовали старые законы и порядки, установленные ке-тари? Женщинам, получившим статус савари, в те времена нельзя было беременеть. За это казнили.
— Да, я знаю это! Слышала много раз от ещё живых родителей, умолявших никогда не попадаться на глаза двуликим, — говорю, а в груди закипают злость и раздражение.
— Заняв высокий пост, мой друг взял себе савари. Её звали Хлоя, — кажется, ничего вокруг не замечая, продолжает Рисай. — И так вышло, что однажды она забеременела.
— Я всё ещё не понимаю, как твой рассказ связан со мной, — напоминаю я двуликому, желая побыстрее добраться до сути.
— Ты спросила, что я делаю здесь… — Он с тяжёлым вздохом снова отстраняется. — Моему другу сказали, что между мной и его савари была связь. Я пытался всё объяснить, но друг предпочёл поверить не мне. Когда он узнал о беременности савари, ему даже в голову не пришло, что ребёнок может быть от него. Как только Хлоя родила, мой друг приказал казнить савари, а ребёнка отдал. С тех пор он ненавидит меня и винит во всех своих бедах. Его ненависть дошла до того, что он отправил меня в изгнание.
Я сжимаю губы и моргаю, чтобы не дать пролиться навернувшимся слезам. Это очень грустная история. Если только Рисай говорит правду.
— Послушай, я не оправдываю твоего друга, но… Ты ведь сам сказал, что савари в те времена запрещалось беременеть. Твой друг поступил так, как велел закон ке-тари.
Знаю, мои слова звучат чудовищно жестоко. Наверное, мне следует проявить сочувствие, жалость, толику понимания. Женскую солидарность к несчастной соотечественнице. Но как ни странно, я ничего подобного не испытываю.
— Дело было не в законе. Мой бывший друг, — Рисай интонацией выделяет слово «бывший», — просто хотел сильнее уязвить меня. Показать свою власть. И лишний раз напомнить, что она в его, а не в моих руках.
— Насколько же велика его власть?
— Ровно настолько, насколько может быть велика власть наместника Земли, представляющего интересы Императора ке-тари.
Чего-то такого я и ожидала в ответ. Хотя, разумеется, не могла и подумать, что мой «хозяин» когда-то водил дружбу с самим наместником.
— Знаешь, сюда, в этот район Земли доходит мало новостей. Но даже их достаточно, чтобы понять, наместник не самый ужасный из всех двуликих. — Я демонстративно зеваю, прикрывая рот ладошкой. — Прости, уже поздно, и я плохо соображаю. Но почему я вообще должна верить тебе? Человеку, купившему меня за шестьсот тысяч галаксов?
— Значит, ты отказываешься помочь мне?
— Я не отказываюсь, но и не даю согласия, — нахожу я, как мне кажется, идеальный вариант поведения. — Я привыкла делать выводы сама, а не слепо принимать чужое мнение. Мне нужно время всё обдумать. А мой уставший и голодный организм не в состоянии ни о чём думать.
Я поднимаюсь из-за стола, очень надеясь, что Рисай не придушит меня прямо сейчас. Не знаю, что думает двуликий, но выглядит он очень спокойно. И даже ледяной взгляд кажется то ли потеплевшим, то ли усталым, как мой.
— Ты, по-моему, велел Марку приготовить ужин, — улыбаюсь я, окончательно обнаглев. — Давай поужинаем. Я жутко хочу есть. А к разговору о мести вернёмся позже.
Рисай кивает и тоже встаёт из-за стола. Подходит молча ко мне и, легонько придерживая за спину, ведёт через всю комнату к выходу.
У самой двери он вдруг останавливается, заставляя замереть и меня.
— Дарья! — не поворачиваясь, обращается он ко мне. — Прежде чем выйдем отсюда, я хочу, чтобы ты узнала кое-что… Той савари, которую казнил мой друг, была твоя матушка. Ты — дочь наместника Земли!
***
Рисай
Прикасаясь к Дарье, я чувствую, как от моих слов по её спине пробегает дрожь.