«Неа. Эта шаболда бросила нас, когда мне было двенадцать, а Софочке пять. Семь лет без неё живем и ничё. Не сдохли. Сначала отец нас забрал в загородный дом, а потом дядя приехал. Нам и так нормально было, а у Демиса совсем кучеряво стало. Я не в Европе сейчас только потому, что языки лень учить. А так упакована по полной программе. Машина, личный водитель, счет в банке. Плевала я на дрянь, по недоразумению считающуюся моей матерью. А ты чё? Скучаешь по своим?»
После такой отповеди отвечать стало неудобно. Обида у дочерей Агаты, конечно, была жесткая. Меня удивили семь лет. Казалось, что история произошла не так давно. А за семь лет дочери выросли и забыли про мать. Жаль, что я так не могла. Не было у меня богатого дяди, ограждающего от всех проблем.
«Скучаю, - призналась я. – Надеюсь, что домой вернутся».
«Дура. Зачем они тебе нужны? Сектанты – биомусор, как прочие алкаши и наркоманы. Конченые люди. В башке хрен знает что и никто, кроме себя не нужен. Дядя ездил к рыбарям. Знаешь, что сказала ему моя драгоценная мамаша? «Не калечь мне жизнь. Я, наконец, нашла свое счастье».
Слова эхом отозвались во мне, и холодом протянуло по позвоночнику. «Мы долго на тебя тянулись, настало время пожить для себя». Биомусор – это слишком, но слова и мысли Майя угадала. Потому что слышала точно такие же. Никто не нужен. Ни дочь, ни квартира, ни ипотека. Они свободны и счастливы. Демис приедет с моим контрактом и ничего не услышит в ответ. Полное безразличие. Он знал это, когда угрожал мне?
Я убрала руки от клавиатуры и выдохнула. Мысли в голове смешались в кашу. Детские воспоминания, объятия матери, турпоходы в ближайший парк и дача друзей на выходные. Они слишком долго на меня тянулись. Посчитали свой долг выполненным? Я больше не нужна? Нет, не так. Меня больше нет. Вычеркнули и забыли. Даже квартиру оставили, чтобы точно претензий не было. Молодцы.
Я дышала глубоко и не понимала, как такая простая мысль не дошла до меня раньше? От меня откупились жильем. Мою любовь и привязанность оценили в ипотечную квартиру, за которую я же еще должна расплачиваться. «Найди хорошего мужчину, нарожай ему детей». А, главное, отстань от нас. Как Агата попросила Демиса отстать от неё. «Не калечь мне жизнь».
Холодом пробирало до костей и тошнило. Весь мой пыл спасти родителей превращался в обиду. Очень детскую, а потому очень большую. Захотелось, как Майя, ткнуть им в нос своим благополучием и сказать: «Семь лет прожила без вас и не сдохла». Пройдет семь лет, скажу. Обязательно.
«Ты чего там? – написала Старцева в чат. - Что спросить-то хотела?»
«Уже ничего. Передумала. Такси приехало, мне пора. Позже поговорим, хорошо?»
«Да я всегда за, - прилетели слова вместе со счастливыми смайликами. – До встречи».
«До встречи».
***
Кристина всю дорогу до аэропорта была тихая и смурная. Ольшанский пытался разговаривать, но после второго «да» и третьего «нет» просто замолчал. Умел Адамиди испортить жизнь всем окружающим. До Кристины дотянулся. Была нормальная помощница, немного испуганная, трепетная, а превратилась в приговоренного к казни человека. Голову не поднимает, по рукам и ногам словно цепями скованна, и никакого интереса к окружающему миру. Вокруг аэропорт шумит, люди толкаются, а она, как робот, все действия на автомате выполняет. Съездили в командировку, разобрались с контрактом.
Ольшанский уже пожалел, что так рано вылез с идеей операции. На нервах Кристина не восприняла её адекватно, а ведь действительно хороший был выход. Для всех. Сергей не превращался в насильника, Адамиди получал подтверждение выполненных обязательств по контракту, а для Альбины, в случае чего, оставался выписной эпикриз из клиники. Там черным по белому значилось, что девственная плева утеряна в результате операции, а не полового акта. А было ли потом что-то между директором и его помощницей, уже не докажешь. Идеальный вариант, но Кристина испугалась.
Соблазнения потребовала. Уже успела подумать, что директор слаб, как мужчина? Еще бы. Шарахается от молодой, красивой женщины, как от огня, и под скальпель хирурга посылает. Почему? Ясное дело – импотент или извращенец. Третьего не дано. Здоровый самец должен крыть всех доступных самок на своей территории. Иначе, какой из него самец? Женщины прощали побои, оскорбления, нищету и неопределенность в жизни, но вялый член и тридцатисекундный секс – никогда.
А ведь Ольшанский чувствовал влечение к помощнице. Задерживался взгляд на груди и фантазия играла. Очень аппетитной оказалась девушка, а он опять накосячил. Думал, что она обрадуется вынужденному воздержанию, но добился обратного эффекта. Помощница обиженно дула губы и за мужика его не считала. Гадство.