Вот как-то так, да. Хочешь жить красиво – плати за все.
10.2.
Сергей закрыл дверь за сотрудницей отеля и у меня начался рабочий день. Десяток мелких поручений под запись и график на всю командировку. Официально Ольшанский приехал с проверкой, как идет строительство нового здания. Новосибирский филиал собирались укрупнить и заранее беспокоились, где будет работать располневший штат сотрудников. Да, все можно было отследить по документам, но Сергей Геннадьевич решил проконтролировать лично.
Первым делом мы поехали на объект. Директор филиала встретил нас посреди стройки с планшетом в руках. Рулоны чертежей ушли в далекое прошлое, сейчас все можно было увидеть с экрана.
- Здание по стандартам бизнес-центров класса «А», - рассказывал Леонид Потеряев, периодически показывая рукой на металлический остов будущего офиса.
Называл площадь, расписывал преимущества нестандартных инженерных систем и всего дважды заикнулся о сроках и смете. Как я поняла, коллеги не укладывались в первоначальные рамки и просили у головного офиса денег. Я таскалась за директорами с диктофоном в руках, поправляла ползающую на глаза каску и проклинала мокрую после дождя землю. Грязно было на стройке. Ольшанского, конечно, по лужам не таскали, но что сделать, если асфальт здесь появится в лучшем случае через год?
Проект протокола я набросала в ежедневнике, и мы поехали на следующее совещание. За день я исписала двадцать страниц мелким почерком и полюбила особое качество бумаги итальянского блокнота. Шариковая ручка ложилась идеально. Будь у меня такие тетради для конспектов в институте, руки бы не болели после третьей лекции подряд.
В «Марриотт» я вернулась опустошенная и выжатая, как лимон. Ольшанский задержался в филиале для приватного разговора с Потеряевым, а меня отпустил отдыхать. Я на пороге номера скинула туфли и пошла босиком в ванную комнату. Чуть не уснула в горячей воде, зажмурившись от блаженства. На пену для ванны отель не поскупился. Экзотический аромат был очень вкусным, а пузырьки не лопались очень долго. Будь моя воля, я бы не вылезала из ванны никогда. Но вода остыла, а дверь в номере хлопнула. Ольшанский вернулся. Черт, а я голая! Сейчас директор не о том подумает. Да, я решилась, но момент с вином и ужином пропускать не собиралась!
- Кристина, вы здесь?
- Да, иду!
Я выскочила из воды прямо в пене и долго стирала её с тела полотенцем. На распаренную, как после бани, кожу одежда лезла кое-как. Я дергалась и жалела, что в ванной нельзя закрыться. Только бы Ольшанский не вломился прямо сейчас!
- Не торопитесь, - проворчал директор из спальни. – Мне еще штопор искать.
Момент, разбивающий романтику номер раз. Маленькая бытовая мелочь, напоминающая, что вино – не водка и не шампанское, а пробка в бутылке сидит очень крепко. Я сразу вспомнила, как мы с девчонками ковырялись вилкой в горлышке, пытаясь протолкнуть эту заразу внутрь, постучать донышком по столу и совершить еще десяток бесполезных действий. Пробка сидела намертво и не хотела вылезать. Вино будто специально создали таким, чтобы женщина не могла его выпить без мужчины. Грубой физической силы не хватило. И он, как истинный джентльмен и галантный кавалер, легким движением руки вынимал штопор вместе с злосчастной пробкой.
- Чпоньк! – раздалось из-за двери, и я расхохоталась, зажимая рот ладонью.
Момент, уничтожающий романтику номер два. Старый анекдот про очень вежливого лося-гомосексуалиста. Перед тем, как кого-нибудь поиметь, он всегда здоровался. И вот заяц, напуганный нежелательным сексом, помчался по очень важным делам, предварительно вкрутив пробку в задницу. Дескать, не продолбится к нему лось, не сможет. Бежал заяц по лесу, бежал и вдруг замер, напуганный шорохом в кустах. «Чпоньк! – раздалось за спиной. – Добрый вечер!»
У меня живот заболел от беззвучного смеха, вдохнуть не получалось. Умом я понимала всю неуместность мыслей и ассоциаций, но не могла остановиться.
Проклятье, а ведь включилась защитная реакция. Я так смеялась и несла чушь перед своим первым поцелуем. Не знаю, как парень меня вытерпел. Психологическую травму я ему устроила. Он стихи выучил, декламировал их, как пятиклассник, с выражением, а я ржала. Бесстыдно ржала аки конь.
«Твои глаза - как два тумана. Полуулыбка, полуплач. Твои глаза – как два обмана, покрытых мглою неудач». Даже красиво бы получилось, не гнусавь парень, как больной синуситом. Все, нужно успокоиться. Ольшанский, если увидит мое веселье, сразу спросит, не курила ли я чего-нибудь запрещенного. То до дрожи боялась лишиться девственности, то смеюсь сама над собой. Голова готова отвлекаться на что угодно, лишь бы не принимать неизбежного. Мой первый раз случится. И уже не важно, насколько он будет романтичным.