- Ты мне веришь? – тихо спросил он. – Если да, то позволь попробовать еще раз.
Кристина прикусила губу и кивнула.
11.2.
Алкоголя в крови стало больше и меня, наконец, расслабило. Наступило то самое ощущение моря до уровня колен и гор чуть ниже плеч. Героиней я себя не чувствовала, на подвиги не тянуло, зато я впервые заметила, как загадочно блестят глаза у Сергея от выпитого вина. Не горят ярче звезд, а изредка вспыхивают и тут же затягиваются туманом. О чем он думал? Мне хотелось, чтобы обо мне. Хотя бы немного. Замечают же мужчины то, что их заводит. Грудь, затянутую тугим лифом платья-футляра, юбку, случайно задравшуюся до середины бедра. Я чувствовала на себе взгляд Ольшанского и смущение больше не сковывало. Оно казалось естественным. Сама бы я не решилась попробовать снова так быстро, а когда Сергей предложил, ответ уже вертелся на языке. Объятия убедили. Без пылкой страсти полчаса назад, без ярости Демиса и желания заставить. Я прижималась к груди Ольшанского и не собиралась его отпускать.
Особый подход, я запомнила. Директор усадил меня на колени, как школьницу, и поцеловал в шею. Дыхание то обжигало кожу, то легко касалось дуновением ветра. Я еще не теряла голову, но уже понимала, какой приятной может быть ласка. Молнию платья на спине Сергей расстегнул сам и потянул рукава вниз, освобождая мою грудь. Я слышала только шорох ткани, зажмурилась, когда щелкнула застежка бюстгальтера, и попыталась закрыться. Грудь оставалась девичьей, сколько бы я не взрослела. Слишком маленькой на мой вкус, особенно по сравнению с мужской ладонью.
- Не прячься от меня, - попросил Ольшанский и мягко убрал мои руки, тут же наклонившись к груди, чтобы поцеловать. Я застонала, почувствовав, как он втянул сосок в рот. Играл языком и слегка прикусывал. Не больно. Так, что я ерзала у него на коленях и хваталась за плечи.
- Сладкая, - шепнул Сергей и потянулся к губам, - нежная, как цветок.
Поцелуи стали долгими, а удовольствие от них тягучим, как патока. Я таяла и парила в невесомости. Почти забыла о страхе и смущалась только от того, что уже осталась в одних трусиках, а директор все еще сидел в брюках и рубашке.
- Раздевай, - сказал, он, словно прочитав мои мысли, и дернул первую пуговицу из петли.
Шелковая у него рубашка. Бесконечно приятная на ощупь. Но загорелая кожа под ней еще лучше. Ощущения не передать словами. Я скользила ладонями по голой груди мужчины и не могла остановиться. Редко видела раньше такое совершенное тело. Да зачем я врала себе? Никогда не видела. Словно статуи древнегреческих жителей Олимпа ваяли, подсматривая за Ольшанским в душе. Причем резец скульптора я представляла исключительно в женских руках. Сама бы стояла рядом и поедала его глазами. Умопомрачительный мужчина.
Он чувствовал мое восхищение и улыбался, медленно вытягивая полы расстегнутой рубашки из брюк. У меня дыхание сбилось, и дрожь прошла по телу, стоило Сергею щелкнуть пряжкой ремня. Ткань брюк такая тонкая, что не заметить возбужденный мужской орган невозможно. Я сначала отвернулась, а потом зажмурилась. Весь стыд, что испытывала, расцветал румянцем на щеках и душил жаром.
- Не бойся, - прошептал Ольшанский, - дай мне руку. Я хочу тебя. Чувствуешь?
Ох, какой же он большой! И горячий! Я не выдержала долго и попыталась вывернуть запястье из хватки Сергея, но он не позволил. Сжал мои пальцы так крепко, что я испугалась причинить ему боль.
- Тише, - попросил директор над самым ухом, - не лишай меня удовольствия.
Кажется, мужчины именно так ласкали себя. Сергей заставлял меня водить рукой вверх и вниз, задавая ритм. Я слышала его тяжелое дыхание в темноте закрытых глаз, но так и не решилась посмотреть. Ощущений хватало. Совершенно особенных, ни на что не похожих. Чужое удовольствие тоже заводит.
Ольшанский выдохнул и отпустил меня. Комната качнулась, я взлетела в воздух и оказалась на кровати под весом его тела и поцелуями. Почти так же, как в прошлый раз, но уже иначе. Преград между нами не осталось, от запаха кожи кружилась голова и только ноги все еще сжимались от страха, когда Сергей попытался развести их коленями.
- Кристина, - услышала я его голос и открыла глаза. – Я помню свои ошибки, больше так не будет. Расслабься, пожалуйста, и позволь мне поцеловать тебя.
Я кивнула в ответ и потянулась к нему губами, но Ольшанский опустил голову. Поцелуи чувствовались жаркими прикосновениями на шее, груди, животе. Я поняла, что он хочет сделать, слишком поздно и уже не могла сопротивляться. Сергей долго гладил меня по бедрам, а потом положил мои ноги себе на плечи. Бесстыдный получился поцелуй. С языком, проникающим в меня. Я выгибалась и хватала открытым ртом воздух. Стоны звучали музыкой, заполняя ставшую такой маленькой комнату. Я плавилась от ласк и забывала себя. Дошла почти до безумия, но за мгновение до него Ольшанский остановился.