- Не волнуйся, номер завтра уберут. Горничные и не такое видели, ко всему привыкли.
- Все равно. Неловко вышло.
- Глупости, - поцеловал её Ольшанский. – Забудь об этом. – В душ пойдем или еще вина выпьем?
- В душ, - кивнула помощница.
***
Переход от девушки к женщине состоялся, но новый статус не ощущался совершенно. Я была той же, думала так же и, разве что от смущения, все время хотелось прятать глаза. Хорошо было. Низ живота ныл от слишком бурной страсти Ольшанского, но в какой-то момент то, что пугало, стало доставлять удовольствие. Мне не хватило, я хотела еще.
Стояла под теплыми струями воды в душевой кабине и гладила пальцами губы. Закрыла глаза, вспоминая, как тела казались одним целым. Ни одна самая нежная ласка не давала того, что я почувствовала, когда Сергей взял меня. Слова обретали новый смысл, прежние мысли казались глупостью. Зря боялась, нужно было раньше соглашаться.
- Тебе спинку потереть? – спросил Ольшанский, постучав пальцем в дверь кабинки.
Как же изменилось его настроение. Пропала чопорность и серьезность большого начальника. Тот, в чьих объятиях я таяла сегодня, нравился мне больше, чем все его маски до этого. Но имя «Сережа» на язык по-прежнему не шло. Зато «Сергей» изменило оттенок. Я открыла дверцы и впустила Ольшанского внутрь.
11.4.
В кабинке сразу стало тесно, не рассчитывали её на двоих. Сергей плечами чуть не сбил полочку для косметики и задел локтем ручку регулировки воды. Душ открылся сильнее. Водопад с потолка мгновенно вымочил волосы директора и скрыл его тело под струями воды. Я терла глаза и отфыркивалась, пока не услышала:
- Воду экономить нужно. Думаю, мы достаточно мокрые.
Тропический ливень в отдельно взятой кабинке прекратился. Без шума падающих капель тишина казалась уютной. Теплой такой, домашней. Я прижималась к Сергею и жалела, что из-за тесноты не могу его разглядеть. Чувствовала крепкие объятия, гладила могучие плечи, и где-то там, внизу живота, снова становилось жарко.
- Гель для душа здесь в пакетиках, - сказала я, пытаясь саму себя сбить с мыслей о только что случившейся близости. – Крепко запаянных. У меня сил не хватило порвать упаковку.
- Её нужно брать сухими пальцами, - усмехнулся Ольшанский. – Мне сейчас тоже будет сложно.
Гель пах чем-то парфюмерным и я до конца поверила, что Сергей будет тереть меня мочалкой только, когда он прикоснулся куском поролона к моим плечам. Надо же. Последний раз мне помогали мыться в далеком детстве. Мама ворчала, что я жалею себя и потому вылезаю из ванной такой же грязной, как туда залезала. А кусок вязанной крючком синтетической ерунды вместо мочалки не тер, а царапал кожу. Я хныкала и жаловалась, за что получила пренебрежительное «неженка», сказанное через губу.
Сергей растирать меня до красноты не собирался. Водил губкой по коже так нежно, что я закрыла глаза и чуть не замурлыкала от удовольствия.
- Нравится? - прошептал над ухом Ольшанский и, убрав мочалку, продолжил намыливать меня ладонями.
Стенки кабинки окончательно запотели и потекли блестящими дорожками. Мне казалось, от наших разгоряченных тел идет пар. Я бедрами чувствовала, как мужской орган Сергея наливается силой. Он снова хотел меня, хотя прошло совсем немного времени.
- Не успокоюсь сегодня, - тихо простонал Ольшанский и коснулся пальцами еще влажного после близости лона.
Воспоминания о боли вспыхнули в сознании, но острота прошла. Я больше не дергалась и не задыхалась от паники. Только сжала на мгновение ноги и тут же расслабилась. Сергей не проник пальцами внутрь. Он осторожно поглаживал складки кожи, закрывающие вход в лоно, и чувствительную точку над ним. Мыло не мешало ощущениям. Наоборот, они становились ярче. Удовольствие рассыпалось по телу искрами. Я сбивала ладонями капли со стекла, стонала и выгибалась, но Сергей не отпускал. Все, что я чувствовала до этого в постели, вдруг умножилось на сто и обрушилось на меня лавиной. Я закрыла глаза, позволив наслаждению утащить меня во тьму. Туда, где музыкой звучало наше дыхание и не существовало больше ничего. Дрожь волнами прокатывалась по телу, я понимала, что впиваюсь пальцами в руки Ольшанского и хотелось кричать. То, что мучило сладкой болью, вдруг взорвалось ослепительной вспышкой. Я не выдержала и закричала на одной долгой, протяжной ноте. Сердце сбилось с ритма, воздуха не хватало. Я чуть не упала, мгновенно ослабев и повиснув на руках Сергея, а реальность нехотя возвращалась разводами пены на стекле перед глазами.