- Но вы поступили иначе, - продолжила мысль Кристина.
От её взгляда и от её голоса банкиру впервые стало не по себе. Чистая и невинная девушка просто не могла понять, как можно было сотворить со своей жизнью все то, что сделал Ольшанский. Имея на руках хороший расклад, бездарно все слить в итоге. Даже сейчас, когда решение лежало на поверхности, и ему было достаточно настоять на операции, Сергей вывернулся и загнал себя в очередную яму.
Можно было сказать, что уступил шантажисту, но правда лежала совсем в другой плоскости. Себе уступил Ольшанский. Своему жгучему желанию обладать красивой девушкой. Сдался и наступил на те же грабли, что и с Агатой. Очередной раунд остался за Адамиди.
- Я ни о чем не жалею, - глухо ответил он. – Надеюсь, и вы тоже.
12.2.
Как я могла жалеть о чужой загубленной жизни? Мне бы со своей разобраться. Статус любовницы женатого мужчины напрягал не больше, чем статус помощницы с контрактом на интим-услуги. Хрен редьки не слаще, как говорила мама. Я ведь сразу подумала, что Ольшанский женат, а потом благополучно забыла об очевидном предположении. Ну, не может богатый и успешный человек до тридцати с хвостиком лет просидеть абсолютно свободным. Вот и вылезла Альбина Эрих-Герцена. С такой-то фамилией, наверное, не просто дочь богатого отца, а еще и с корнями аристократическими. Джек-пот, а не невеста. Так почему жених совсем не рад?
Он ведь получил все, что хотел. И в первый раз, когда довел сестру Демиса до развода, и во второй раз, когда спал с Альбиной, чтобы завести знакомство с ее отцом. Сам все придумал, сам все сделал и вышел из ситуации победителем. Муж Агаты повержен, его семья разрушена. Сама Агата в секте и практически мертва. С якутскими алмазами еще лучше получилось. Вожделенная доля в бизнесе упала в карман совершенно бесплатно. Потерпи пять лет и окончательно станешь хозяином жизни. Но появился демон-Адамиди и все пошло наперекосяк.
Странно, но Демису я симпатизировала больше, чем Сергею. Порыв грека отомстить за сестру хотя бы выглядел благородно. А что до выбранных средств. Ну, наверное, хитрый и беспринципный Ольшанский именно такую череду обидных подстав и заслужил. Долго же Демис готовил месть. Тщательно все продумал. Красотой маневра залюбоваться можно. Меня смущал только один момент.
- А вы с Альбиной после свадьбы больше ни разу не виделись?
- Нет, - ответил Ольшанский, бесцельно гоняя пальцем по стеклянному подносу обрывок кожуры апельсина. – Если Эдуард Васильевич не водит меня за нос, то она до сих пор в Англии. Два года учебы прошло, еще три осталось.
- И фиктивный тесть предполагал, что вы все это время будете хранить ей верность? Взрослый адекватный мужчина с нормальной физиологией. Как так вообще?
Директор усмехнулся и скривился одновременно. Странно сочетание гримас исказило его лицо и обнажило зубы. Ровные, белые, без единого изъяна.
- А он не представлял себе наш брак по-другому, - ответил Ольшанский, забирая на колени тарелку с виноградом. – Моральный облик зятя должен соответствовать высоким требованиям. Никаких вечеринок с длинноногими красотками и пьяных оргий. Никаких выходов в свет под руку с любовницами-моделями, внебрачных детей и так далее и тому подобное. «Хочешь быть частью семьи Эрих-Герцен? Сиди тихо и веди себя скромно».
- Но ведь… Как же?
Я до сих пор не понимала. Два года строгого воздержания должны были сказаться на психике Ольшанского, но он не выглядел чрезмерно злым и задерганным. Да у нас только что был замечательный секс! Я конечно, не эксперт, но безумие Адамиди видно сразу. А Сергей разве что немного грустен и расстроен.
- А как мужья изменяют в обычных семьях? – улыбнувшись, спросил директор. – Все то же самое. Тщательно выбираешь девушку, прячешь её ото всех. Заводишь отдельную симку для разговоров, подчищаешь переписку. Встречаетесь постоянно в разных гостиницах, чтобы персонал не успел запомнить. Командировки подстраиваете в один и тот же город. Первое время – да, я боялся, а потом выяснил, что никто не следит за мной. А зачем? Не пойман, не вор. Эдуарду не интересны мои похождения, пока они не мелькают у него перед глазами в скандальных светских хрониках. «Сиди тихо, веди себя скромно».
Ольшанский ел виноград, а я только сейчас почувствовала, как у меня голова кружится от цинизма ситуации. Строгость брачного договора компенсировалась необязательностью его исполнения. Или нет? Ведь измены были. И если Ольшанский не замечал слежки, это не значило, что ее не было. Ходила за ним наружка тихо по пятам, а потом складывала распечатанные фотоснимки в папку с компроматом. Чтобы, когда настанет время, Эдуард вытащил её и пошел в суд.