Демис мог быть таким моральным уродом, как ему нравится. Но отыгрываться на ошибки семилетней давности на его племянницах Ольшанский не собирался. Пусть Майя проходит практику в банке, а София спокойно учится. Больше ни одна невинная душа в этой войне не пострадает.
13.2.
Раз уж удар Адамиди пришелся по бизнесу, то и продолжать стоило в том же духе. Обанкротить грека и оставить ни с чем. В столице он владел производством изделий из ПВХ. В основном ставил окна в новостройки. Заказы брал крупные. Сразу на несколько домов. Рабочие трудились в две смены, а в особо жаркие времена выходили ночью. Еще до истории с казино Демис хвастался, что купил новую автоматическую линию. Она позволяла изготавливать до двухсот пятидесяти окон в сутки. Заплатил он за нее почти сто миллионов. Ольшанский еще пожалел мысленно, что не Глобалбанк выдал на нее кредит, потому и запомнил цифры. А неделю назад в разгар скандала с Адамиди эта линия всплыла и стояла перед глазами.
Нет ничего проще, чем сжечь цех. Облить новенькие станки бензином и смотреть потом издалека, как зарево пожара окрашивает небо в жизнерадостный цвет апельсина. На новую линию денег нет, производство встанет, заказы Демис выполнить не сможет, по кредиту не рассчитается и будет вынужден объявить себя банкротом. А после такого, даже если он захочет начать с нуля, уже никто с ним работать не будет. Не простят кредиторы потери денег, а крупные заказчики срыва договоров субподряда.
Но тогда разъяренный Адамиди броситься уничтожать не только Ольшанского, но и всех, кого увидит рядом с ним. Сергей не хотел обострения вендетты. Он был согласен, чтобы Демис просто от него отстал. А, значит, действовать нужно не так прямолинейно.
План давно крутился в голове, но не нравился своей сложностью, большим количеством действующих лиц и риском не добиться нужного результата. Вилами по воде все было писано и зависело подчас от удачи и правильной реакции людей. Ни первым, ни вторым Сергей напрямую управлять не мог. Но по тому, как завелся, уже понял, что должен хотя бы попробовать.
Утро разгоралось за окном. Кристина уже ворочалась и тянула одеяло на себя. Пять минут еще есть, пока не проснется. Хватит, чтобы написать пару сообщений в чат. Ольшанский очень осторожно повернулся к тумбочке и взял телефон.
В столице из-за разницы во времени сейчас три часа ночи. Приличные люди давно спят и будить кого-то – верх наглости и нарушение деловой этики. Но Слава Кудьяров работал программистом на фрилансе как раз по ночам. Удобно ему так было. Никто не отвлекал звонками. Вот и сейчас в мессенджере горел значок онлайна. Сергей набрал ему короткое: «Не спишь?» и отправил. Еле успел отключить звук уведомлений, как пришел ответ:
«Доброй ночи, Сергей Геннадьевич. Нет, не сплю. Или да, не сплю. Как вам больше нравится?»
Ольшанский усмехнулся и не стал отвечать. Слава уже набирал следующее сообщение. Так долго, что Сергей рассчитывал на простынь текста, но пришло лаконичное:
«Я выяснил, что вы просили. Если удобно, то звоните».
Прекрасно. Лучшая новость за утро. Ольшанский отложил телефон и обнял Кристину, целуя её в шею. Помощница сонно мурлыкнула и смешно сморщила нос. Не хотела просыпаться, Сергей её понимал. Но о том, что он сейчас будет обсуждать с Кудьяровым, лучше никому не знать. Дело не в доверии. Прошлым вечером Сергей был максимально откровенным. Девушка имела право знать, какие проблемы получила вместе со случившейся интимной близостью. Однако безопасность программиста лежала в параллельной плоскости. Поэтому нужно срочно отправить помощницу куда-нибудь по важным делам.
- Доброе утро, - потянувшись, сказала Кристина.
Ольшанский не выпускал её из объятий. Дышал ароматом волос и гладил кончиками пальцев голую спину в вырезе ночной сорочки. Сонные женщины особенно прекрасны. Их тихая нежность достойна полотен художников и стихов поэтов. Но директор Глобалбанка всю жизнь изъяснялся в прозе. И был настолько практичным, что самому становилось противно.
- Кристина, я совсем забыл, что нужно купить презервативы.
Выражение лица помощницы стоило, если не нарисовать, то хотя бы сфотографировать. Она моргала и терла глаза, не до конца веря в то, что сейчас услышала. Да, директор немного повредился рассудком, снова выбрал неподходящий момент, но вопрос был действительно важным.