Маленькая вспышка озарила сонный город. Серое холодное утро. В параллельной реальности стало уютно. Пахло кофе, случайно скатившимся каплей по шее. Чем-то сладким и горьким одновременно. Ни с чем несравнимое тепло мягко окутывало два тела. Охватывало со всех сторон одновременно. Ольшанский чувствовал переплетенные пальцы, дыхание на щеке. Мысли рассыпались, слова стали ненужными. Он держал в объятиях свою женщину и не хотел её отпускать.
- А что такое хамам? – мурлыкнула Кристина чуть заплетающимся языком. – Это как хамон, да? Хамон едят в хамаме?
- Нет, - выдохнул Сергей, расплываясь в широкой улыбке. – Хамам – это баня. Ну, почти.
Девушка вздрогнула и ту же успокоилась, а Ольшанскому смеяться хотелось, как легко и весело стало. Да, он позвал её в баню сразу же, как завязались отношения. Почему нет? Немного расслабиться им обоим будет полезно.
- Только не смущайся, - прошептал он, - встреча будет деловая. Максимально неформальная. Мне нужно обсудить с Костей, как закопать Демиса, и я хочу, чтобы ты присутствовала. – Сергей, наконец, вышел из дверного проема и потянул девушку к лифту. – В центральной комнате все сидят одетыми. Там не очень жарко и можно поговорить. Это лучше, чем кафе. Не так заметно, что мы что-то задумали. Я так и вовсе пойду туда, чтобы побыть с тобой. Разговор займет пять минут, все остальное время наше. Ты поработаешь моим прикрытием и заодно поймешь, что я хочу сделать. Хорошо?
Тепло удалось забрать с собой в лифт. Приятное ощущение единения не проходило, и ответ Кристины прозвучал так же естественно, как до этого:
- Да, хорошо.
15.2.
Сергей смог позвонить Альбине только в обед. Закрутился со встречами, никак не мог уединиться, чтобы набрать номер и обсудить личную жизнь. Скрываться от Кристины смысла не было, но, кроме помощницы, рядом все время был Потеряев или кто-то другой из Новосибирского филиала. Не прятаться же с телефоном в мужском туалете! Во-первых, не солидно, а во-вторых, там тоже подслушивают. Ольшанский даже пожалел, что бросил курить. Вышел бы на улицу, встал на углу здания и спокойно пускал бы дым в воздух под неспешный разговор. Но спасла в итоге открытая терраса кафе «Перчини». Потеряев повел туда Ольшанского с помощницей на обед. Дивное место на третьем этаже круглого здания возле Краеведческого музея. Первомайский сквер. Самый центр города и такая тишина.
- Итальянская кухня здесь одна из лучших в городе, - нахваливал кафе Потеряев. – Готовят быстро и цены приличные.
Последнее очень радовало Кристину. У помощницы глаза загорелись, когда она увидела двухзначные цифры напротив супов, некоторых салатов и десертов. Слава Богу, хоть поест нормально. Сергей был готов расцеловать щедрых хозяев кафе. Мысли о деньгах изрядно портили аппетит маленькой и хрупкой Кристине. А сейчас она смело заказала сразу три блюда.
- Пусть ест, - прошептал Потеряев с понимающей улыбкой.
- Конечно, - кивнул Ольшанский и достал телефон из кармана. – Я отойду ненадолго? Важный звонок.
От солнца террасу накрыли большим белым куполом, отчего внутри было немного душно. Сергей ушел на противоположную от их столика сторону. Туда, где кончался купол и открывался вид на Оперный театр. Теперь с другой точки. Альбина ответила после трех гудков:
- Суженый мой, суженый, голос твой простуженный. Привет.
- Доброе утро.
- Доброе, доброе.
Голос дочери Алмазного короля звенел колокольчиками. Сергей не мог уловить её настроение, но надеялся, что не попал в ПМС.
- Как дела? Давно не слышал тебя.
- Совсем забыл. Мог бы и позвонить жене.
- Каюсь. Готов искупить промах личной встречей. Как у тебя с учебой? Можешь прилететь ненадолго в Москву?
- Зачем? – спросила Альбина, и в разговоре повисла пауза.
Сергей не очень хорошо знал фиктивную жену, но сейчас почувствовал, что она напряглась.
- Я развестись хочу, - сказал он прямо, решив, что смягчать такую новость не стоит. Не тот случай. – Имущественных претензий у меня к тебе нет, надеюсь, управимся быстро.
- Кто тебе сказал? – перебила Альбина. В промелькнувшей интонации Сергею на мгновение почудился голос Эдуарда. – Какая сука растрепала все языком?
Ольшанский поперхнулся воздухом и зажал рот, чтобы Альбина ничего не услышала. Ни единого звука. Торопиться с ответом сейчас нельзя. Лучше вообще молчать, чтобы жена сама закончила мысль.