«Это было благословением, — считал я, — что они умирают в такой непорочности».
И именно эта непорочность глубоко во мне сражалась с тенью.
— На этот раз ты не сможешь уйти, — сообщил я мужчине.
Он перестал умолять — из его горла вырывались лишь рыдания. Прекрасно, прекрасно. Мир вновь стал ярким. Он был готов умереть. И я тоже был готов.
— Котёнок, — позвал я, помещая кончик ножа у основания горла существа. — Смотри сюда. Смотри сюда, котёнок.
Девушка подняла голову, и я глубоко всадил нож.
Кэт.
Я прикрыла глаза, но всё ещё слышала, как умирает мужчина. Его горло забулькало жидкостью, а потом наступила тишина.
Горячие слёзы сбегали по моим щекам.
— Я не хочу быть здесь. Я не хочу быть здесь.
Мне казалось, что, возможно, если я буду говорить это постоянно, слова станут правдой. Щёлкну своими рубиновыми туфельками и телепортируюсь обратно в библиотеку, где Джулс станет меня уговаривать разобрать вместо неё ещё один раздел. Я вернусь в свою скучную жизнь, продолжу заниматься скучными вещами в скучном месте. Буду в безопасности.
А потом я открыла глаза и увидела под столом размазанную по полу кровь. Я была вдалеке от дома.
Мужчина вынул бензопилу, и я отвернулась, в то время как он погрузил ту в тело, орошая перед своей рубашки кровью. Мой желудок взбунтовался, и я подавилась, оцарапывая собственное горло сухими спазмами. Нет. Я этого не видела. Нет.
Я закрыла глаза. Ладони решительно взлетели к ушам, плотно прижимаясь к ним, но слабый шум всё равно прорывался. Я склонила голову к радиатору, а тело свернула калачиком, словно маленький шарик, насколько это было возможно. Я не хотела этого видеть. Не хотела этого слышать.
Наконец шум прекратился.
Шум прекратился, но мои глаза были по-прежнему крепко закрыты. Я слышала, как он ходит туда-сюда, а, когда вновь открыла глаза, тело уже исчезло. Он протёр всю плитку на полу и прилавки бумажными и кухонными полотенцами. Белая махровая ткань расцветала красным по мере того, как он убирался, а запах, исходящий из разбрызгивателя, которым он пользовался, отдавал хлоркой.
Мои руки оторвались от ушей. Я не знала, что мне делать. Для побега путей не было, а теперь я стала ещё и свидетелем реального убийства. Не было ни одного чёртового шанса, что он отпустит меня после всего увиденного мной. Внутри я чувствовала себя мёртвой, оцепенелой. Желудок скрутило, но мне было всё равно.
Паническая атака? Я находилась вне пределов панической атаки. Я изо всех сил пыталась придерживаться хотя бы одной связной мысли.
Убийца вернулся обратно в комнату и закончил уборку нескольких случайных мест, где осталась кровь. А затем принялся расстёгивать рубашку.
— Что ты делаешь? — слова сорвались с губ прежде, чем я вытянула руку и схватила их в воздухе.
Замечательно, Кэт. Напомнила серийному убийце, что ты всё ещё там.
— Убираюсь, — сообщил мужчина так беспечно, как если бы я спросила это у него во время мытья посуды.
Он снял рубашку и швырнул её на середину окровавленной скатерти.
А затем принялся расстёгивать свои штаны. Я с трудом сглотнула, когда он вышел из чёрных костюмных брюк и добавил их к груде одежды. Его волосы у корней потемнели от пота, а мускулы блестели влагой. Не будь я в ужасе, то с удовольствием понаблюдала бы за тем, как он раздевается. Он был сложен как греческая статуя, ни единой унции жира. Конечно, он не был толстым. Серийные убийцы не бывают толстыми, разве нет? О Господи, я схожу с ума.
Нагнувшись, он стянул носки. Его спина была натянута мощными мышцами, и я почувствовала себя ненормальной, думая о том, как сильно хотела его, хотела его поцеловать. Он стянул и нижнее белье, швырнув его на вершину горки.
О Боже. Дерьмо. Он собирался меня изнасиловать. Он собирался изнасиловать меня, убить и разобрать на части. Я не могла не пялиться на него, когда он двинулся, укладывая скатерть поверх одежды. Он не был возбуждён. Пока ещё нет. Вполне может быть, что он возбудится только после того, как разделает меня, как того мужчину.
Горячие слёзы обожгли глаза. Почему я так упорно разрушила свою скучную рутину? Могла бы быть сейчас в кровати и заниматься уроками вместо того, чтобы ждать, когда убийца перережет мою глотку.
Он собрал скатерть и покинул комнату.
Я слышала, как он шагает по гостиной, а потом раздался треск огня. Он всё сжигал. Свою одежду, скатерть, тело. Всё. Даже сейчас я чувствовала горелый запах, как я поняла, запах плоти. Это бы скрутило мой желудок, не будь он уже скручен.
Теперь кухня была чистой. Она выглядела как нормальная кухня. Я уставилась на то место, где было тело. Пятнадцать минут назад там лежал человек. Сейчас… Он исчез. Тошнота дрожью пронеслась по телу.
Это была бы я. Он бы взял меня, попользовался и разрезал на кусочки. Дыхание участилось. Паническая атака. Нет, Кэт. Без паники. Ты не можешь паниковать, иначе ты никогда не сумеешь дать отпор. Я пустила все силы на то, чтобы расслабиться, когда в груди теснилось напряжение.
Он вошёл через дверь, совершенно голый, глядя на меня. И хмурился. Не сердитым хмурым взглядом. Он смотрел на меня так, словно я была предметом, а не человеком. Словно была пакетом с мусором, который он забыл выкинуть.
— Отлично, — начал он. — Это сделано. Теперь время заняться тобой.
Он шагнул вперёд, и я закричала.
Я не собиралась сдаваться без боя. Конечно, у меня не было никакого оружия, а этот парень выглядел достаточно сильным для того, чтобы свернуть мне шею одним движением. Но я не позволю ему изнасиловать меня и убить, не оставив при этом пару царапин на нём. Я поднялась на ноги, опираясь на радиатор для поддержки.
Он вновь шагнул вперёд, и я занесла ногу. Удар отскочил от его ноги, и я пнула снова, но на этот раз боль прострелила другую мою ногу. Я задохнулась в агонии, наполовину согнувшись. А он склонил голову, выглядя смущённым.
— Не трогай меня, — произнесла я. — Не… Не делай мне больно.
— Почему ты думаешь, что я сделал бы тебе больно?
Я уставилась на него с отвисшей челюстью:
— Я… Ты… Ты только что убил того парня!
— Да? Он должен был быть убит. И?
— Ну… И…
Я запнулась, переводя дыхание. Что здесь происходит? Всё это походило на безумный кошмар, в котором ничего не имело смысла. Мужчина опёрся на кухонную стойку и потёр висок двумя пальцами.
— Что конкретно тебя беспокоит? — осведомился он.
— Ты!
— Я? Что, ты думаешь, я собираюсь делать?
Он снова быстро двинулся вперёд и, прежде чем я успела поднять ногу, чтобы пнуть его, наступил на неё, придавливая. Я взмахнула кулаком, но он перехватил его и вывернул руку вверх над головой. Я тяжело дышала, ожидая появление ножа, который рубанул бы меня по горлу в любой момент.
— Скажи мне, котёнок, — промурлыкал он. — Что такого я могу сделать, что так волнует тебя?
— Убить меня, — прошептала я. — Мучить. Изнасиловать.
— Изнасиловать? — усмехнулся он.
Я не могла в это поверить. Я только что видела, как он убил кого-то ножом, а он смеётся над тем, что его боятся. Он в действительности был безумен.
— Ты голый! — вскрикнула я.
Он отшагнул, отпуская меня, и опустил взгляд вниз.
— И правда. Ну, мне надо было прибраться, — проговорил он. — Ты бы хотела, чтобы я надел какую-нибудь одежду?
Я уставилась на него. Не знала, что творится в его голове. Я лишь успокоилась из-за того, что он не планировал меня насиловать.
— Нет? — он протянул руку и снял наручники с радиатора, удерживая их как поводок. — Ну, тогда пойдём в подвал.
Гейб.
Я спускал её в подвал, крепко удерживая, пока мы шагали вниз по лестнице. Она хромала, но я бы не стал ей доверять. До этого она меня пинала, а травму могла бы разыграть любая добыча.
— Не делай глупостей, — сказал я. — Здесь нет ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия, разве что винные бутылки, — я кивнул туда, где в погребе располагалась моя коллекция. — А если ты попытаешься это сделать, то я просто возьму пистолет и застрелю тебя. Это дорогое марочное вино, — сказал вдобавок.