Он уже решил, что не будет спешить, чтобы не напугать Габриэлу. Конечно, трудно совладать с собственной страстью, но сейчас лучше сдерживать себя, медленно, шаг за шагом вести юную жену к вершинам сладострастия. С этой мыслью он глубоко вздохнул, повернул ручку двери и шагнул через порог.
Он ожидал, что спальня будет погружена в темноту — может, только одна или две свечи еще будут гореть. Вместо этого их оказалось не меньше полудюжины: достаточно много, чтобы прогнать ночные тени и залить всю спальню чарующим золотистым сиянием.
Несмотря на горящие свечи, Тони не сразу увидел Габриэлу. Только после того как его взгляд безрезультатно скользнул по кушетке и креслам, он перевел его дальше. Его сердце забилось сильнее, когда он, наконец, нашел ее в постели. Ее роскошные черные волосы рассыпались по подушке темным манящим водопадом.
Боже правый, до чего она хороша!
Приближаясь к ней, он даже не чувствовал мягкого ковра под босыми ногами. А в следующее мгновение уже стоял у кровати, заглядывая Габриэле в глаза.
— Привет! — шепотом сказала она.
Это тихое приветствие пожаром распространилось по его крови.
— Привет. — Он любовался ею, прослеживая взглядом женственные очертания под простыней. На полу у кровати лежал кусок белого шелка. Секунду он недоуменно рассматривал его, а потом внезапно понял, о чем это говорит. Его пульс участился.
— На тебе ничего не надето? — спросил Тони хрипло, в горле у него вдруг пересохло.
Габриэла кивнула — и ресницы ее затрепетали в безотчетном волнении.
— Ты не против?
Не против? Его плоть налилась желанием, давая ответ.
— Нет, — с трудом выдавил он, — нисколько.
Ее чудесные фиалковые глаза потеплели от радости.
Еще одна долгая секунда — а потом она отодвинула простыню, открыв себя целиком. Ее призыв был ясен.
Принимая во внимание его возраст и опытность, ничто в мире не должно было бы его изумлять, но при виде того, как его юная жена лежала совсем нагая, он на мгновение потерял дар речи. Однако его тело при этом отреагировало весьма красноречиво, мужская плоть рванулась вперед так, словно рассчитывала дотянуться до нее. Это движение было настолько мощным, что чуть было, не раздвинуло полы его халата.
Его молчание заставило ее смутиться, она ссутулила плечи и потянулась за простыней, чтобы снова укрыться.
— Не надо! — резко сказал он.
Она замерла и неуверенно посмотрела на него.
— Лежи спокойно, приказал он, стараясь говорить по возможности мягко. — Дай мне полюбоваться.
С явным усилием заставив себя расслабиться, она послушалась и откинулась на подушки, позволяя ему насмотреться вдоволь. И он не отводил глаз от алебастровой кожи, дивных изгибов плеч, рук и груди. Скользнув взглядом ниже, он увидел ровную поверхность живота и женственные очертания бедер, а потом его взгляд притянули стройные ноги и темный треугольник завитков между ними. Даже ее ступни казались шедевром скульптора. За всю свою жизнь он не видел ничего столь волнующего и не желал женщины с такой силой и необузданной страстью.
— Господи, Габриэла! — проговорил он потрясенно. — Мне даже не грезилось, до чего ты хороша! И я поверить не могу, что ты моя.
Широко улыбнувшись, он внезапно понял, что его ждет поистине необыкновенная ночь. После секундной паузы Тони взялся за шнурок халата.
Габриэла ждала. Сердце у нее так колотилось, что казалось, вот-вот вырвется из груди. Тем временем Тони, сбросив халат, отшвырнул его на пол, и тот упал рядом с халатиком Габриэлы.
Как и она, Тони не стал надевать ночную сорочку — его тело было нагим. Он стоял перед ней, без капли стыдливости или скромности, совершенно не возражая против того, чтобы она, не спеша его разглядывала. Ему нечего было стесняться, ведь он был великолепно сложен.
Она и раньше знала, что у него широкие плечи и высокое сильное тело, но не подозревала, насколько оно мощное: сплошные тугие мускулы. Он буквально источал энергию и силу. Тело у него имело тот же золотистый оттенок, что и лицо, так что в теплом свете свечей он казался почти бронзовым.
Плотоядно взглянув на Габриэлу, Тони начал двигаться.
Его жезл выступал далеко вперед толстый, тяжелый и длинный, приподнимаясь почти вызывающе, словно сознавая, какое он внушительное существо. Она потрясенно смотрела на него, изумляясь не только этому зрелищу, но и тому, насколько иначе он оказался устроен — совсем не так, как она.
Удивив саму себя, она протянула руку.
— А можно это потрогать?
Его плоть шевельнулась, и, похоже, еще увеличилась, хоть это и казалось просто невозможным. На раздутом красном конце внезапно появилась блестящая капелька. Взгляд Тони внезапно потемнел, а веселая улыбка исчезла с его лица. Он напряженно кивнул, чуть опуская веки.
— Да. И поскорее, пожалуйста, — разрешил он голосом, который больше напоминал хриплое рычание.
Ощущая, что ее собственное тело дрожит и пылает, она передвинулась на постели ближе и обхватила его член рукой, вернее попыталась, потому что ее пальчики не смогли сомкнуться. Она потрясенно ахнула, его плоть оказалась твердой и теплой — и при этом невероятно нежной. Изумляясь собственной смелости, она погладила его, неуверенно двигая руку туда и обратно.
Он напрягся сильнее, а его бедра чуть подались вперед, чтобы ее пальцы оказались выше. От неожиданности она разжала пальцы, но он поймал ее ладонь, не дав отдернуть.
— Прошу тебя, не останавливайся! Вот так… — проговорил он, показывая ей, как именно следует к нему прикасаться.
Спустя минуту он отпустил ее руку, предоставив ей самой решать, продолжать ли прикосновения. Она продолжила и когда немного осмелела, ее ласки постепенно стали дольше, решительнее и увереннее. Чуть сильнее сжимая пальцы, она погладила его снова. При этом он хрипло застонал и содрогнулся всем телом.
— Боже, Габриэла, сказал он, чуть отстраняясь. — Ты чуть не заставила меня потерять голову. Со мной такое было только в самый первый раз, когда я был еще горячим и неопытным юнцом. Обещай мне не меняться, Габриэла. Поклянись, что всегда будешь такой живой и страстной, как сейчас.
На ее губах задрожала улыбка.
— Приложу все силы. — Откинувшись на подушки, она протянула к нему руки. — Я хочу тебя, Тони. Иди сюда и сделай меня своей женой.
— Ты уже моя жена, — сказал он, упираясь коленом в постель и обнимая ее. — А после этой ночи ты станешь моей возлюбленной.
С яростной страстью он впился в ее губы, его пыл казался безграничным. Он смаковал ее поцелуй, а тем временем его руки умело касались ее тела, вызывая в нем сладкий трепет. Она отвечала на его поцелуи с такой же страстью, отдавая ему все, на что была способна. Уже зная, что ее прикосновения ему приятны, она дала своим рукам волю, разрешив им скользить по сильному мужскому телу, и торжествующе улыбаясь, ощущая, как по его телу распространяется чувственная дрожь.
Его поцелуи становились все более крепкими и долгими, он старался подарить ей как можно большее наслаждение. Жажда вспыхнула в ней и уже привычная тягучая боль возникла внизу живота.
Застонав, она вцепилась ему в плечи, требуя от него чего-то еще хоть и не знала, чего именно. Она не боялась, что они не подойдут друг другу, даже после того как увидела его внушительное естество. Поскольку у Тони, похоже, такого страха тоже не было, она постаралась не думать ни о чем, позволяя ему вести ее туда, куда он считал нужным.
Его губы поймали ее сосок, который он втянул в рот и прижал языком и зубами, заставив ее вообще лишиться способности связно думать. Она со стоном выгнулась навстречу его телу: боль стала острее и настоятельнее. Он накрыл рукой другую грудь, лаская и дразня. Ее чувствительные соски превратились в острые вершинки, и она тихо ахнула, когда он осторожно прикусил один, одновременно зажав пальцами второй, а потом поспешно провел по обоим языком.
Ее бедра невольно приподнялись, а между ног стало влажно. Его пальцы переместились туда, и один вошел в нее. Ее бедра приподнялись снова и ноги приглашающе раздвинулись.