— Почему ты тогда решил сбежать? — задал Анарион логичный вопрос. — Или тоже не помнишь?
— Это — помню, как и известие про то, что всю мою семью варварски вырезали, — жестко отрезал Эванеску. Хорошо, хоть какой-то информацией настоящий Мараик успел поделиться. — Не уверен, что дядя смог бы меня защитить и вообще стал бы. Зачем ссориться с таким могущественным соседом?
— Но ты мог бы приехать в столицу, уверен, король нашел бы тебе занятие!
— Шестнадцать лет не тот возраст, когда все тщательно анализируешь. И потом, как раз появился шанс посмотреть мир за пределами Валинора…
— Почему же тогда вернулся? Мир за пределами надоел? — как-то неожиданно резко бросил принц, подняв при этом на Мараика по-прежнему дружелюбные серые глаза.
— К истокам потянуло. Хочу попробовать вернуть Ясеневый Лес. Как думаешь, есть шанс? — решил пойти в лоб Эванеску.
— Я не законник и пока не король, — неопределенно пожал плечами Анарион. — Слушай, а поехали в столицу, что тебе здесь делать? С отцом поговоришь, и место он тебе, думаю, найдет. Там, глядишь, если не свой Ясеневый Лес, так что-то другое выгорит?
Шустер быстро прикинул варианты: с дядей встретиться, конечно, необходимо, у него-то должна быть самая полная картина, но тут сам в руки идет такой шанс, что надо быть полным кретином, чтобы его упустить. Он выдержал небольшую паузу, чтобы эльф подумал, будто Эванеску колеблется и в итоге сказал:
— Хорошо.
— И слушай, — поморщился принц, — тебя надо переодеть в приличную одежду, согласно статусу. В этом, извини, тряпье ты слишком похож на человека. Предлагаю прямо сейчас пройти в ближайшую лавку, а в столице потом пригласишь портного. Где твои визоплазы? — и поняв, что Эванеску не догадывается, о чем речь, постучал пальцем по синему камню на своей кисти.
— А, это… У дядьки, скорее всего, зачем бы они мне в тех мирах.
— В тех мирах действительно бесполезны, — как будто думая о чем-то своем, согласился принц.
«Сомневаюсь, — мысленно хмыкнул Шустер, — что драгоценные камни такого размера можно счесть бесполезными».
— Расскажи про другие миры! — снова оживился Анарион. — Я иногда общаюсь с торговцами, но большинство из них кроме бизнеса и сделок ничего не знают и не видели.
«Э нет, — подумал Шустер, — помучайся любопытством. Так я тебе все сразу и выдал!» Алекс хорошо знал психологию всей этой золотой молодежи. Нельзя дать принцу потерять интерес к новой игрушке.
— Всё расскажу в подробностях, но давай не сегодня? Страшно устал с дороги.
Принц разочарованно покивал и встал из-за стола первым.
— Тогда в одежную лавку, а потом ночевать в замок. Что-то твой дядя не спешит с тобой повидаться…
Эванеску пожал плечами. Ему тоже такое равнодушие к судьбе единственного выжившего племянника показалось подозрительным.
Глава 5
Настроение с утра у Рейвен было самое что ни на есть замечательное. Она уже решила, что сегодня поедет в город сама, подавать документы на перевод в университет Сохо. Встав пораньше и наведя красоту, девушка уже хотела оставить Нику голосовое послание, чтобы не будить его, но передумала. Все-таки она впервые выходит куда-то одна, и лучше предупредить его лично, чтобы не обижался. Рейвен поднялась на второй этаж и несмело постучала в комнату. Она впервые стояла перед ее порогом и уж точно не собиралась его переступать. Во всяком случае, до тех пор пока в их отношениях что-то кардинально не изменится.
…Несколько недель назад, когда отец поставил перед ней выбор — замуж за Ника или бенедиктинский монастырь, она выбрала Ника. Самое смешное в этой истории, что до этого предложения она была готова сбежать с парнем хоть в дикие сектора. Но, когда пришел отец с ультиматумом, она, к своему ужасу, поняла, что Ник такой же, как и прошлые папины протеже, — она для них никто, вещь, средство объединить капиталы, увеличить прибыль, открыть еще более глобальные перспективы. В том, что отец не шутит насчет монастыря, Рейвен не сомневалась. Характер у мистера Манслоу был крутой и несгибаемый. Он всегда был ласков с дочерью, пока та играла строго по его правилам. Любой шаг в сторону, будь то общение с неодобренными им людьми, одежда не по формату или даже изменение цвета волос, сразу жестко пресекался и наказывался. Надеяться на поддержку матери было бесполезно — она в первую очередь всегда защищала свои интересы, а уже потом дочери. Правда, Рейвен знала, что у отца уже бродили мысли о бенедиктинском монастыре и мама ее отстояла. Но тогда удалось веско аргументировать это ценностью образования, которое увеличит вес Рейвен, как единственной наследницы одной из самых крупных межпланетарных корпораций.