Наши надежды увидеть что-то особенное, почти сказочное оправдались полностью. Еще издали заметили мы грозные зубчатые стены, которые возвышались над облаками. Воистину — заоблачный замок. Мы и представить себе не могли, как облако может находиться ниже горы, под строением, даже под ногами человека (ведь если туда взобраться, и мы, безусловно, очутимся над облаками!).
А где-то за горами всходило солнце, и в первых его лучах облака под замком казались еще нежнее и легче, а замок над ними — еще более хмурым и зловещим.
Глаза Яшка восторженно засверкали.
— Великолепно! — воскликнул он. — Вперед и выше!
И хотя слова эти могли показаться витиеватыми, прозвучали они настолько естественно, будто Яшко предлагал нам выпить стакан молока или искупаться в реке.
И, не ожидая нас, Яшко поправил свою папку и по извилистой тропинке ринулся напрямик к замку.
Когда уходили в рощу, замок терялся из виду, а когда снова возникал перед глазами, становился еще очаровательнее, но, казалось, ни на шаг ближе, а все так же далеко, в захватывающей дух вышине, и если бы мы не знали точно, что он здесь и что он существует, можно было бы усомниться — не обманчивый ли это мираж.
Тропинка вздымалась все круче, и порой за неимением альпинистского каната приходилось хвататься за кусты или за мшистые стволы деревьев. А горизонтальная дорожка внизу, от которой начинался подъем, уже еле виднелась далеко-далеко и похожа была на серого ужа в зеленой траве.
Яшко карабкался первым, из-под его ссохшихся сандалет осыпались камешки, и Аркадий недовольно ворчал: на кой черт он нужен, этот замок, увидели — и достаточно, и хорошо, — впечатление издали всегда лучше, а подойдем вплотную — и еще разочаруемся.
Но Яшко не слышал или не хотел слышать этого брюзжанья.
Вот опять выбрались мы из рощи, и снова замок показался далеким, хотя уже стали видны бойницы и похожая на черную молнию трещина по всей стене.
— Ну, хватит, что ли? — сказал Аркадий. — Глаза на лоб лезут.
Яшко посмотрел на него с презрением:
— Неужели тебе не хочется хоть раз посмотреть на мир с высоты? С заоблачной высоты?
— Если бы туда был лифт… И на самом деле, почему бы не протянуть здесь подвесную дорогу для туристов? Выгодно! Она сразу окупилась бы.
Яшко поправил папку и вознамерился следовать дальше, но я предложил сфотографироваться на фоне замка.
Яшко обрадовался.
— Идея! — воскликнул он.
Аркадий встал в позу — на самом краю скалы, правая нога попирает камень, глаза прищурены, смотрит вдаль, как молодой орел.
Двинулись дальше, и теперь Яшко то и дело останавливался и на что-то наводил видоискатель, наверно, выбирал какие-то необыкновенные ракурсы, но не щелкал, утверждая, что впереди ожидает нас нечто более интересное.
В одном месте пришлось перебираться через глубокое ущелье по заменявшему мостик бревну.
Яшко пошел по нему без колебаний, но посередине остановился и вдруг пошатнулся — стоя над бездной, пытался прицелиться вниз фотоаппаратом. Разве не оригинальный снимок? И он все-таки щелкнул! Я погрозил кулаком, и Яшко, игриво покачиваясь, перебежал на противоположную сторону.
Аркадий колебался. Долго пробовал бревно ногой, как делает это цирковой акробат, начиная свой путь по канату, и я, чтобы, как говорится, воодушевить его собственным примерам, пошел по бревну, стараясь ступать потверже. Это не очень получалось: хотя бревно было довольно толстое, но чем больше я приближался к середине, тем сильнее оно раскачивалось, и казалось, я в любую секунду могу полететь вниз.
Но вот бревно успокоилось, и я понял, что миновал его середину. Теперь можно выпрямиться, широко шагнуть раз, другой и резко соскочить на землю, конечно же не подавая вида, что от этого стало легче на сердце.
Оглянувшись, вижу: Аркадий, как и прежде, стоит на том же месте, о чем-то сосредоточенно размышляя.
— Человечество ждет! — не без жестокости выкрикнул Яшко. — Вперед!
Аркадий присел и попытался перебраться по стволу на четвереньках, но и это не получилось, и он попятился назад.
«Фу-ты ну-ты!» — рассердился Яшко. Положил на землю папку, фотоаппарат и почти побежал по дереву к Аркадию. И назад. Возвращаясь, остановился на середине бревна и попрыгал — вот, мол, смотри, это совсем просто и безопасно. Но Аркадий все стоял и раздумывал. И Яшко наконец не выдержал и завопил:
— Да ты что, шутишь или на самом деле… того?
И Аркадий, должно быть, понял, что больше тянуть невозможно, да и никуда не денешься — хочешь не хочешь, а перебираться на ту сторону придется, никто тебя туда на крыльях не перенесет.
Осторожно ступая и пошатываясь, он присел на корточки, а потом медленно-медленно, словно боясь рассердить бревно, начал передвигаться вперед.
Яшко с интересом следил за его боязливыми движениями, а в какой-то момент, неожиданно вспомнив о фотоаппарате, щелкнул раз, второй, третий — по всей вероятности, ему показалось, что наконец само идет ему в руки именно то необыкновенное, что не часто случается в пути и что нужно обязательно запечатлеть.
Вскоре мы уже карабкались почти по отвесной скале, и казалось, Аркадий не отстает только потому, что возвращаться, да еще одному, просто-напросто опаснее.
Облака оказались внизу. Мы стояли у подножия выложенных из гранита древних стен, а у наших ног, как распластанная шкура огромного белого медведя, клубилось облако. Такого мы не видели никогда.
— А ты говорил! — негромко сказал Аркадию Яшко.
Аркадий промолчал, но чувствовалось, что если бы он сейчас оказался внизу, то снова сказал бы то же самое и вряд ли стал бы взбираться на вершину.
А Яшку и этой высоты было мало. Увидев в стене пролом, он по трещине, как по ступенькам, полез наверх. А там начал бегать по выщербленной стене, как будто обезумев от высоты и опасности. Он махал нам руками и звал к себе.
Мне тоже захотелось взглянуть на окрестности сверху, и я не спеша стал подниматься по трещине. Позвал и Аркадия. Но он отрицательно покачал головой — мол, рюкзак за спиной мешает.
— Сбрось и положи возле входа, — посоветовал я. — Кто его возьмет!
Аркадий нехотя снял рюкзак, положил под куст, прикрыл ветками и, осторожно хватаясь руками за острые выступы, полез. Когда ему было особенно трудно, я протягивал ему руку, чтобы помочь.
Вот мы и на стене. Ширина ее — около метра. Это хорошо: по ней удобно ходить. Но она такая отвесная, что можно удивляться, как могли ее соорудить люди без современных высотных кранов. Даже в наши дни нелегко было бы воздвигнуть такую громадину над пропастью. И еще более удивительным было то, что нашлась такая сила, которая смогла так расколоть стену от верха до низа, будто не из тяжелого камня была она, а из глины.
Оказалось, что Яшко знает и это.
Когда-то в крепостные погреба с порохом ударила молния. Удар с неба и мощный взрыв раскололи каменную стену, как арбуз.
— Станьте-ка здесь, у самого края! — сказал Яшко. — Я щелкну. Да не тут… — И, намереваясь обойти Аркадия, чтобы показать, где нужно стать, Яшко нечаянно толкнул его, и Аркадий, пошатнувшись, вцепился в Яшка руками.
— Ты что, с ума сошел? — возмутился Аркадий. — Упаду же…
— За землю держись, — небрежно посоветовал Яшко, занятый мыслью о том, как бы пооригинальнее снять.
Аркадий присел, хватаясь руками за стену, и Яшко, низкорослый и косолапый, перешагнул через него, высокого и плечистого. Переступая, он вдруг сел Аркадию на шею и озорно захохотал. Камешки выскальзывали из-под его ног, падали со стены, и только через некоторое время было слышно, как они глухо шлепались где-то далеко внизу. Чертовски высоко!
Аркадий прилип к стене и сердито требовал, чтобы Яшко прекратил свои шутки.
А я смотрел на них и хохотал до слез, хотя было не так-то смешно.
Назад спускались быстрее — то ли потому, что спускаться всегда проще, то ли потому, что не приходилось уговаривать Аркадия. Теперь он был впереди нас: говорят, лошадь в конюшню всегда бежит охотнее.
Прошли что-то около половины пути и увидели небольшое озеро. Можно снова искупаться, ура! Начали раздеваться, но Аркадий вдруг вспомнил о своем рюкзаке, который так и оставил под кустом, взбираясь на стену.