Он разглядывал её так, словно это их первая встреча, переходя от шоколадных локонов, худых ключиц, полных губ к ярко голубым глазам, которые нельзя было сравнить с другими, глядя на них, падая в бездну. Слишком занявшись расследованием и поверхностными вопросами, он не узнал её. Не узнал ту, за которой наблюдал каждый урок, ту, с которой хотел заговорить, ту, которая время от времени раздражала своим стервозным характером, но в то же время и привлекала всем своим существованием внутреннего демона не меньше, чем его хозяина.
Конечно он не стал ей ведать об этом всём. Для него было некой слабостью признаться в таком прошлом. Любовь была слишком узким для него понятием. Чем-то, чего нет, поэтому легче было списать на подростковую дурость, не мудрено. По крайней мере именно сейчас он понимал, почему так легко пошёл на поводу у этой бестии. Почему будучи скрытным и никого к себе не подпускающим, впустил её в свой дом, позволил лежать рядом, интересовался больше, чем положено в установленных рамках. Раскрылся и шутил, как в последний раз приказной встречи.
Тогда он ни на секунду не сомневался в правильности своего решения, когда из последних сил отталкивал её от зубастой твари, что могла хоть немного испортить её красивое тело. Всё, что он ощущал потом — каматоз, жар, бред, неимоверную боль, когда сшивали плотными жгутами шею — его не волновало. Совсем нет. Единственное о чём он думал, почему она это сделала? Неужели ей действительно была так не дорога собственная жизнь, раз Вики так дёшево рассматривала своё будущее, которого могла лишиться по щелчку пальцев от безрассудных движений.
— Раз у нас тут вечер откровений, что за вещь такая, за которую можно в зубы субантры попасть? — усмехнулся мужчина, замечая, как Уокер нервно поджала губы, также осушая стопку. Ей, как и ему было, что хранить за душой. Вики решила, что нет ничего такого в том, что она должна ему сказать, но всякие воспоминания о произошедшем не приносили ей положительных эмоций, лишь предательские слезы.
— Это был последний подарок бабушки. Тогда прошло лишь два месяца… — резко остановилась девушка, ощущая, как предательский ком подкатывает к горлу. Она вновь затронула то, что под страхом смерти обещала себе не вспоминать до встречи с бабушкой в небытие, когда сердце её перестанет стучать, а глаза больше не будут смотреть на живой мир с таким же блеском.
— Потанцуем? — медленная мелодия неожиданно стала слишком слышной, разносясь из больших колонок, когда несколько парочек вышли на танцпол, распространяясь по квадратной плитке в своеобразный круг. Геральд нутром чувствовал, что сейчас это именно то, что ей нужно, поэтому, заручившись слабым, однако суетливым кивком, демон осторожно взял её за холодную руку, сплетая их пальцы воедино.
Выйдя на просторную площадку, лишённую яркого света и укрытую романтичной обстановкой, он уверенно и без толики нерешимости обвил свои руки вокруг её узкой талии, очередной раз удивляясь тому, какая она хрупкая, не смотря на свой прыткий характер. Двух ладоней вполне хватило, чтобы обвить талию. Вики крепко прижалась к мужской груди, слишком близко, но ей так этого не хватало, демон и не стал препятствовать. Наверное, он мечтал об этом не один десяток лет ещё с выпуска из школы, где так и не смог пригласить её на последний танец из-за операции.
«Who is she?» Кто она?
Медленная, в то же время прогрессивная музыка, не лишённая особенного ритма разливалась со всех углов, задавая нужный темп парочкам, кружащимся на танцполе. Собирая особенную комбинацию, словно это являлось отрывком мюзикла, где каждый персонаж имел чёткую ценность, личное действие, важность отыграть свою роль на максимум.
«Oh who is she?» О, кто она?
Мужские руки приятно сжимали женскую талию, колебля подсознание и заставляя тепло разливаться внутри, трогая стенки женского разума. Жар, исходивший от них, мог бы сжечь не один город. Атмосфера достаточно опьяняла, его нос вдыхал сладковатый запах вишни, исходивший от мягких волос, практически лежавших на его груди.
«A misty memory?» Смутное воспоминание
В такт музыке Вики развернулась спиной к демону, проводя рукой по футболке и вызывая тихий рык, ещё сильнее прижимаясь к стальной груди, когда мужская рука сама сползла с талии на женское бедро, приятно сжимая. Возбуждение было рекой, которая намеревалась выбиться из дамбы, окрыляя всех и каждого.
«A haunting face» Запоминающийся образ
Свободная рука Геральда прошлась медленно, слишком невесомо от длиной женской шеи до упругой груди, спрятанной под его пиджаком, сильнее увеличивая тактильность между ними. Надев его пиджак, она заставила древесный одеколон смешаться с женским парфюмом, сама себя заклеймила. И ему это чертовски нравилось.