Несколько секунд мы так и стояли, а потом Гриша развернул меня и к ближайшей стене прижал.
Одну руку на шею положил, а большим пальцем щеку погладил.
— А теперь рассказывай, — хмуро сказал он.
— Что?
— Все рассказывай. В кафе с кем была? — Гриша был слишком сосредоточенный… И злой: глубокая складка между бровей, ноздри слегка раздуты, губы плотно сжаты.
— В кафе? С Надей, — я откровенно не понимала к чему этот допрос.
Но кое-что узнала о себе: я его не боюсь. Робею, но не так, как перед чужим человеком. А еще, после объятий, перестала испытывать стыд за прошлую ночь.
Пока я размышляла, Гриша достал телефон и кому-то позвонил.
— Что у тебя? — спросил собеседника, при этом ко мне вплотную прижался, лицом в шею уткнулся, а рука чуть сильнее сжалась на шее.
— Шеф, девка к кафе с Надей сидела. Никого с ними не было. Только официант подходил, — доложил мужской голос в телефоне.
— За девку ответишь. Фицика мне этого, потом покажешь, — бросил Соколов и отключил вызов. Теснее меня к себе прижал, а я не знала куда деть руки, поэтому аккуратно обняла мужчину за талию.
— Не соврала, — прошептал Гриша. Слегка отодвинул волосы и поцеловал в шею, одобряя мою честность.
— Зачем тебе официант?
— Ответишь, где была утром? — вопросом на вопрос ответил мужчина.
Мне не хотелось отвечать, но я понимала, что Гриша если захочет, то узнает все сам.
— Дома.
— Почему не открыла? — хрипло спросил он.
— Боялась, — честно ответила ему.
Соколов на мгновение крепче сжал меня в объятиях, а потом его руки соскользнули с моего тела и мужчина отошел от меня.
— Ты не должна меня бояться, — горько сказа Гриша. Он запустил пальцы в волосы и еще больше их взлохматил. — Кто угодно, но только не ты. Тебя я никогда не обижу и другим не позволю.
Он выглядел расстроенным. Кажется, сейчас мужчина приоткрыл свою душу. Совсем чуть-чуть, но это уже что-то. Особенно для такого человека, как Григорий Соколов.
— Я тебя не боюсь. Ты же видишь это? — тихо ответила, обнимая себя за плечи. Без его объятий стало слишком холодно. — Мне было ужасно стыдно за вчерашнее. Я не из тех девушек, которые легко прыгают в постель к мужчине. Мне вообще с людьми сложно сходиться. А вчера такое… Сама тебя поцеловала. Вот и пряталась, потому что в глаза боялась посмотреть.
От того, что мне пришлось открыться чужому человеку, на глаза навернулись слезы. Мне хотелось спрятаться в самый дальний и темный угол кинотеатра. Чтобы никто не видел меня, никто не слышал, и никто не знал о моих переживаниях. Но Гришу расстроили мои слова, поэтому я просто обязана была ему все объяснить.
— Сможешь доказать? — спросил мужчина.
— Что?
— Докажи, что не боишься меня, — сказал, складывая руки на груди и отходя еще на пару шагов от меня.
— Как?
— Не знаю, — пожал он плечами. — Придумай что-нибудь.
Я закусила губу, осмотрела шикарную фигуру мужчины. Под моим взглядом его плечи напряглись.
Сделала медленный шаг в его сторону. И еще один. Гриша не шевелился. Стоял и смотрел, как я преодолеваю себя, свои комплексы. Знал ли он об этом? Сомневаюсь.
Когда подошла к Соколу совсем близко, аккуратно положила руки на его локти. Медленно заскользила по тугим мышцам к широким плечам. Встала на носочки, но так и не дотягивалась до него. Поэтому покрепче обняла его за шею и притянула к себе. Мужчина подчинился, а я оставила на щеке мимолетный поцелуй, потом в краешек губ. С каждой секундой его дыхание становилось тяжелее. Потом прижалась к его губам. Гриша не поддавался, не помогал. Я целовала его губы, прося открыть их для меня. Но мужчина оставался безучастным.
Мои руки опустились — в прямом и переносном смысле. А может я не так все поняла? Опустила голову, пряча выступившие слезы. Хотелось сказать «прости», но ком в горле мешал. Развернулась и пошла на выход из этой каморки.
Гриша резко развернул меня к себе и впился в мои губы обжигающим поцелуем. От его напора ноги подкосились. В следующее мгновение почувствовала спиной опору. Но я все равно обхватила шею мужчины, прижимаясь теснее.
Его руки заскользили по моему телу, пока не остановились на попе. Сокол сжал ее сильнее, вызывая у меня стон наслаждения. А потом приподнял, заставляя обхватить его торс ногами. Он оторвался от губ и стал покрывать мое лицо и шею поцелуями.
— Чертовка! Что же ты со мной делаешь? Одним касанием в бараний рог скручиваешь. А потом заставляешь рвать и метать от ревности. Это сумасшествие какое-то. Наваждение… — бормотал он между поцелуями.