Мужчина нежно провел пальцами по щеке. Я взяла его руку, крепко сжала и серьезно посмотрела в глаза.
— Нет, Гришенька. Мы пойдем на эти бои. Я хочу всем показать, что достойна тебя. И что меня, так же, как и тебя, не так просто запугать.
— Глупая, — усмехнулся Сокол и прижался своим лбом к моему. — Это у меня нет шансов, чтобы быть достойным тебя.
Он наклонился и оставил мягкий поцелуй на моих губах.
— Если ты действительно этого хочешь… — с этими словами Гриша открыл дверь, пропуская меня вперед.
Мы вошли в длинный коридор, спустились на несколько пролетом и остановились возле большой железной двери.
Гриша остановился, окинул меня серьезным взглядом. А потом резко развернул, прижал к стене и поцеловал.
Его губы сминали, подчиняли и лишали рассудка. Сама не заметила, когда мои руки оказались под его рубашкой. Гриша застонал и прервал поцелуй.
Без слов он сделал шаг назад, а я так и осталась стоять прижатая к стене.
Сокол прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вздохов. Без слов он подал мне руку. Когда наши ладони соприкоснулись, он подтянул меня к себе.
— Ничего не бойся, — тихо сказал он. — Если почувствуешь себя плохо — скажи.
— Хорошо, — постаралась, чтоб голос звучал ровно.
Гриша нажал на кнопку возле двери, а я поспешила взять его под локоть.
Массивная железная дверь открылась, и меня оглушило от шума, исходившего изнутри.
У входа стояли два мужчины в черных брюках и серых рубашках. Стоило только увидеть Сокола, как они отошли, освобождая нам дорогу.
Мой мужчина провел меня по широкому коридору. С каждым шагом шум нарастал. Мы свернули к лестнице, где снова стояли два здоровых человека в черных брюках и серых рубашках. Охрана так же без слов пропустили нас, и мы поднялись на один этаж.
Вышли в большой зал, и я немного растерялась. Совсем не ожидала увидеть здесь мужчин в костюмах, а женщин в изысканных платьях. Я словно пришла в театр, а не на бои без правил. Каждый из присутствующих невзначай подходил к Грише, здоровался с ним за руку. На меня поглядывали косо и оценивающе, словно примеряли ценник.
«Я женщина грозного Сокола», — подбадривала себя мысленно и старалась уверенно встречать каждый недоброжелательный взгляд.
Гриша провел меня к большой арке, и мы вышли на вип-зону. Она представляла собой длинный, широкий балкон, идущий по кругу над первым этажом. Здесь были расположены кресла, диваны и журнальные столики. Еще одно сходство с театром. Пока не заглянешь на первый этаж.
В самом центре, на возвышении стояла круглая клетка. А вокруг нее собралась целая толпа народа, предвкушающая горячие бои.
Постепенно высокопоставленные гости начали занимать свои места. Мы с Гришей разместились на одном из диванов.
Вскоре вышел ведущий. Он умело заводил толпу и вот уже люди во весь голос кричали от предвкушения.
Объявили первых участников. Два молодых парня вышли на ринг, агрессивно настроенных друг против друга.
Начался бой.
Они избивали друг друга, без жалости, сострадания и уважения к противнику. Кровь брызгала во все стороны, что еще больше воодушевляло зрителей.
Высокопоставленным гостям тоже нравилось представление. Женщины возбужденно поглядывали на полуобнаженных, окровавленных бойцов. А в мужских глазах я видела только азарт.
Гриша аккуратно взял меня за руку и крепко сжал озябшие пальцы.
Наконец-то бой закончился. Победитель, подняв руки вверх, улыбался публике. А вот проигравший не смог уйти самостоятельно. Бессознательного парня вынесли помощники организаторов.
Но на этом все не закончилось. Следом вышли еще одни противники. Потом еще и еще. Одной парой вообще были женщины.
Кровь, крики и бессознательные тела — все смешалось у меня в голове. Я постаралась абстрагироваться и представить, что смотрю обычный фильм. Но это слабо помогало.
Наконец-то объявили перерыв, и Гриша вывел меня в холл.
Мы подошли к бару, мужчина заказал для меня сок. Он с беспокойством поглядывал на меня, но я все еще была в небольшой прострации.
— Сокол, поговорить надо, — к нам подошел один из гостей мероприятия.
Несколько секунд Гриша хмуро на него смотрел, но в итоге кивнул.
— Сейчас подойду.
Когда мужчина отошел, Соколов подозвал человека, стоящего под стенкой.
— Знаешь, что случилось с твоими продажными предшественниками? — спросил он его.