Женщина ненадолго замолкла. Послышались характерные звуки натужного сморкания, а потом шарманка завелась по новой.
— А-а-аллелия! Госпожа моя ненаглядная! Дитятко мое любимое! Сгинула во цвете лет!
Кто сгинула — она?! Валерия мысленно застонала. Неохотно, словно сквозь вязкое болото, пришли воспоминания. Вот она тащит с антресоли коробки, а вот с коробками же летит на пол. Только удара Валерия совершенно не помнила. Вместо ламината ее встретила бесконечная черная бездна, в которой она неслась на сверхзвуковых скоростях. Все падала и падала, пока не очутилась… Обоняние выхватило запах чего-то лекарственного. И под головой чересчур мягкая подушка. Дома таких нет…. Ну конечно! Она в больнице! Потеряла сознание, тут вернулся муж, запаниковал, позвонил в скорую ну и дальше по сценарию.
— А-а-аллелия! — продолжал надрываться голос.
Да что же тут за медсестры такие припадочные? Ещё и имя исковеркали. Какая к черту, Аллелия?! Ва-ле-ри-я! Ну хоть бы Лера, в конце-то концов.
— А-а-а…
Да ладно! Опять! Надо прекращать этот балаган. «Уважаемая!»… но на выходе получилось лишь слабое.
— М-м-м.
Однако подействовало! Истеричка в белом халате заткнулась.
— Аллелия?
На этот раз «м-м-м» звучало уверенней. Хоть бы стакан воды поднесли! Горло слиплось и отказывалось воспроизводить что-то большее.
— Ох! Ох! Чудо-то какое! Ох, Творец милостивый! Ох, благодарю!
Так, похоже тут имеет место религиозный фанатизм. Нестандартный. Ладно бы Господь Всемогущий или Слава Богу, но причем тут Творец?
— Сейчас, госпожа, сейчас, милая, вот, попейте…
А и мир с ним, с Творцом-то! Вода! Невероятно вкусная и в прямом смысле живительная. С каждым глотком к ней возвращались силы. По жилам заструилось тепло, а руки и ноги обрели чувствительность. Больше не мешкая, Валерия открыла глаза.
— А-а-а… — ее тонкий сип быстро сошел на нет. Валерия крепко зажмурилась и снова потеряла сознание.
Какой странный сон ей снился. Средневековый такой. Танюшке бы наверняка понравился. Просторная комната, темные каменные стены, прикрытые такими же темными гобеленами. Балдахин над головой винного цвета, и кровать, с ужасно неудобным, мягким матрасом.
— Аллелия…
Как невыносимо жаль, что горло до сих пор саднит. Потому что хотелось орать. Долго, со смаком, пока окружавшая ее средневековая галлюцинация не рассыплется прахом! Мозг в панике перебирал возможные логические варианты. Может розыгрыш? Это, как его… пранк! Ну точно!
Валерия распахнула глаза и уставилась на сидевшую у кровати сволочь, решившую сыграть во всем этом фарсе. Иссохшая женщина в простом темном платье профессионально изобразила радость. Скуластое лицо треснуло улыбкой.
— Очнулась! Ох, дитятко мое!
Дама несколько выбивалась из образа доброй нянюшки своей худобой и вытянутой, печальной физиономией. Точно — розыгрыш!
Но для надёжности Валерия все же решила ущипнуть себя за руку. На всякий случай. Ощущение неправильности толкнуло под сердце раньше, чем успела подумать голова. Взгляд метнулся от нянюшки на лежащие поверх кружевного одеяла собственные руки.
— Бля-я-я…
Вообще-то Валерия ругалась редко — оставила эту дрянную привычку как раз в девяностых, в своем бывшем районе, где на матерном в прямом смысле разговаривали. А теперь вот захотелось нестерпимо. Выматериться как следует, а потом зайтись в чисто бабьей, бесконтрольной истерике, так рвущейся наружу.
Это не ее руки! Маникюр испарился, открывая правильной формы бледно розовые лунки ногтей. Да у нее в жизни таких не было! А пальцы! Меньше по крайней мере на фалангу, изящные все такие, ровненькие. Где разбитые временем и жизнью суставы? Старческие пятна, которые испещрили высохшую кожу? Где ее законные морщины?! Шрам от глубокого пореза ножом?! Где, черт возьми?!
— Аллелия, госпожа моя, плохо, да? О, Творец, главное — жива!
Женщина пихала ей белый фарфоровый стакан, а Валерия, как идиотка, продолжала рассматривать свои-чужие руки.
— Пейте-пейте… — продолжала настаивать нянюшка, но она неловко отмахнулась.
— Зеркало… есть? — выдавила хрипло и вздрогнула от собственного, но все равно незнакомого голоса. Более нежного. Высокого.
— Зеркало? — стакан завис в воздухе. — Зачем оно? Вставать Вам нельзя! Ни-ни, не пущу! Шутка ли, ночью от горячки помирали, а утром на ножки вскочить решили?! Нет!
Под истеричные причитания тетки, Валерия с трудом осмотрелась. Так. Какой-то вычурный шкаф, почти слившийся со стенкой, такой же стол, несколько глубоких кресел, картина с незнакомым портретом то ли юноши, то ли девушки, и… То, что нужно! Огромное зеркало в углу. Вернее Валерия надеялась, что это зеркало. Овальная поверхность была скрыта тяжёлой тканью.