Это задело. И я решила не молчать.
— И давно ты на него запала?
Олеся вся подобралась и выдала в улыбке плохо прикрытый испуг:
— На кого?
— На Святослава.
— Святоша? Скажешь тоже! — фыркнула. — Он, конечно, фактурный парень, но слишком зеленый. К тому же он мой студент, а я как-то против, когда нарушают субординацию… Ой, — осеклась, прикрыв ладошкой рот. — Извини, не хотела тебя задеть, твой случай совсем другой, конечно.
А она не дура, знает, как правильно свернуть тему.
Признаться, в ее отмаз я поверила слабо, не знаю, что там с субординацией, но симпатичен он ей точно. То ли просто как приятная глазу мужская мордашка, то ли что-то большее. В любом случае — это действительно не мое дело, как и не ее дело, что я оставила за спиной.
После взаимного обмена любезностями разговор пошел вяло, а вскоре она, вспомнив о важных делах, вообще засобиралась домой. Я же, проводив гостью и превозмогая накатывающую головную боль, весь вечер металась по квартире, не зная, куда деться от грохочущей за стеной музыки. Вечеринка у соседей шла полным ходом и судя по визгам и хохоту — явно не скучная.
Заварив себе ромашковый чай, я вышла на лоджию и, опустившись в плетеное кресло, поставила чашку на миниатюрный полупрозрачный столик.
Именно эта чудесная лоджия стала последней каплей восторга, после которой я сразу же поставила подпись в договоре о купле-продаже. Просторная, с дымного цвета панорамными стенками, без душной коробки из окон — весь двор как на ладони. А еще с высоты шестнадцатого этажа каждый вечер можно было провожать уходящее в прореху между домами напротив солнце…
Дверь балкона по соседству была закрыта, поэтому музыка, рассеиваясь в пространстве улицы, была слышна не так сильно: я в блаженстве откинулась на спинку кресла и, прищурив от удовольствия глаза, сделала первый ароматный глоток… и вздрогнула, когда оглушительные басы барабанной дробью вмешались в мой личный дзен.
— Ангелина Игнатовна, и снова здравствуйте.
Бойко, расхристанный, с повисшей влажными сосульками челкой, отсалютовал мне огоньком зажженной сигареты. За его спиной грохотала музыка, дверь он, конечно, закрыть за собой не потрудился.
— Скучаете в субботу вечером? Досадно. Может, присоединитесь к нам?
— Вы не забыли, что на следующей неделе у нас спецсеминар? — проигнорировала его шаги к панибратству.
— Конечно, нет, уже готовлюсь.
— Я слышу, как именно.
— Так что насчет того, чтобы составить нам компанию? Никакого спиртного, только лимонад, клянусь.
Я покосилась на квадратный стакан с темным содержимым и кубиками подтаявшего льда, что он небрежно поставил на перилла.
— «Аромат» вашего амбре я чувствую даже отсюда.
— Ладно, подловили, добавил пять капель в «Буратино», — состроил издевательскую рожу, — только не говорите папочке.
— Клоун, — фыркнула я и, поправив на плечах теплый плед, вернулась в дом.
И почему из всех домов города я выбрала именно тот, где проживает этот беспардонный тип?
В двенадцатом часу ночи музыка, я так понимаю, не без содействия возмущенных соседей, заткнулась, а вот приглашенные — нет. Я слышала женский смех, визги, топот, мат и пародию на караоке. Чтобы хоть как-то заснуть, вставила в уши капельки наушников и включила любимые треки.
А в четыре часа меня снова разбудили…
Глава 5
Начало восьмого утра, воскресенье, мой первый и единственный законный выходной, а я, вместо сладкого сна, сижу на своей постели с приступами дикой головной боли. Соседи из соседней квартиры угомонились лишь в шестом часу и, судя по повисшей тишине, сладко спали после устроенной вакханалии. А вот я с четырех часов так и не сомкнула глаз. Не помогла ни музыка в плеере, ни горячий чай, ни любимая книга.
И такая взяла ярость!
То есть они развлекаются на всю катушку, а другие должны страдать? А завтра, между прочим, снова рабочий день, снова сложные лекции и десятки равнодушных глаз!
Спит он там после тяжелой «трудовой» ночи. Я покажу ему сон!
Преисполненная злой решимости я надела поверх пижамы халат и, выйдя на лестничную клетку, безжалостно надавила на каплю дверного звонка.
Звонила я долго, минуты две, и когда уже решила, что ошиблась и хозяина просто нет дома, услышала поворот ключа.
Бойко, в одних трусах, лохматый и недовольный, сонно растер ладонью оставшуюся от подушки красную вмятину на щеке и только после этого соизволил приоткрыть один глаз: