— Собаки и есть божества, Петрович. Не предадут, будут верными всю жизнь.
— Ох, Клим Саныч… — бормочет сторож, догадавшись, что я только что вылил на него ушат своих проблем.
Наверняка он единственный, кто не слышал, о чем говорят в городе. Живет на ферме и ни с кем не общается. Кроме меня. Хороший он собеседник. С ним приятно помолчать.
Тоска. А в груди зияющая рана.
Поверил, идиот. Потому что хотел верить. Любимая ведь… А надо было тряхнуть их хорошенько. Глядишь, и сознались бы. Отпустил бы — куда бы делся? Если полюбила другого. А если просто интрижка, то…
Простил бы что ли?
Предала…
Убила меня, растоптала, унизила.
Обнять пса и рассказать ему обо всем, да при Петровиче стыдно. Да и Óдин меня не так поймет. Я ж не привык жаловаться. Всегда держу лицо. А теперь трудно.
Хочу, мать вашу, перевернуть весь мир. Вернуться в тот день на машине времени и дать в морду другу. За то, что посмел.
Сама бы Регина не осмелилась на него запрыгнуть — не то воспитание. Как ему удалось уговорить её? А если снасильничал?
Эта мысль обжигает изнутри, меня захлестывают эмоции. Убью! Да поздно кого-то убивать. Ребенка без отца что ли оставлять?
То-то Андрей и крутился вокруг Никитоса с самого рождения. Знал, понял, догадался, сука, чей он сын.
Не мой… Нет у меня сыновей, кроме шестерых заматеревших псов.
Интересно, можно ли умереть от предательства? Закрыть глаза и больше ничего не чувствовать?
— Клим Саныч, — Петрович напоминает о себе легким покашливанием. — А может, водочки?
— А давай.
Поднимаюсь на ноги и шатающейся походкой иду в сторожку. Если он взял ее силой, то почему Регина не сказала? Значит, согласна была. Нравился… Он всем нравится — смазливый, дьявол. И моложе меня на десять лет.
Почему ничего не замечал? А нечего было замечать. Чуралась она его, свысока смотрела — это я видел. Думал, чтобы меня не нервировать. А оно вон как вышло… Боялась, что обо всем догадаюсь.
Та женщина, с которой у меня была связь до женитьбы на Регине, сказала, что не будет у меня счастья с ней. Мол, дурочку молодую в жены берешь, ау, очнись.
А я не хотел приходить в себя.
И Регину дурочкой не считал. Послушать только ее разговоры! Диву давался, откуда она все знает.
Может, поступила так из-за желания иметь ребенка? Поняла, что я ничем не могу помочь в этом вопросе и переспала с другим ради цели? Жестоко. А в клинику меня потащила на следующий день для отвода глаз, чтобы не подозревал.
Я ж как идиот в баночку дрочил… Унизительно. Всё ради нее.
А моё семя ей даже не пригодилось. Нашла лучший генофонд. Андрей рисовался как-то в компании, что его родители — потомственные дворяне Миловановы. Голубая кровь. Порода.
Не то, что я — из семьи фермеров. Это я сейчас бизнесмен хоть куда, а мой отец начинал обыкновенным работником при хозяине.
— Что ж Вы так убиваетесь, Клим Саныч? Глазам больно на Вас смотреть, — не выдерживает Петрович.
— А ты не на меня смотри, а в стакан свой. Пустой вон. Наливай, давай.
— Как скажете, — послушно подливает водки.
Нажраться в хлам. Чтобы тупая боль отпустила.
Хватит с меня, не вывожу. Так и умом тронуться недолго. А я нужен своим людям и собакам. Что мне теперь остается?
Водка делает свое дело, я хмелею и выкладываю Петровичу всё как есть. Ему можно доверять, не предаст, даже если кто-нибудь погрозится язык ему отрезать.
— На отцовство надо было делать тест, Клим Саныч, — осторожно замечает сторож.
— Ой, не гони, Петрович. Думаешь, умный самый? Там надо, чтоб присутствовали под своими именами. И мать ребенка нужна, и отец предполагаемый. Это ж судебное дело. А он бы не пошел. Он не дурак. Не пошел бы, тебе говорю! Пришлось так… на родство. Тайно. Это почти одно и то же. Он же не родня нам. Никто он, пацан с улицы, которого я приютил.
— Да как же так-то? — горько качает головой. — Регина Сергевна такая скромная. Вот думаю, дал бог жену нашему дорогому Климу Санычу.
— Бог дал, бог забрал.
— Типун Вас на язык, — в ужасе сплевывает сторож. — Тьфу, тьфу, пусть живет и здравствует. Бог им судья. Женщин в городе полно, утешат Вас, Клим Саныч. Утешат…
— А я не хочу теперь никакую другую. Не хочу, — ожесточенно мотаю головой.
От мысли, что моя чистая и непорочная Регина занималась с Андреем сексом — грязным, страстным, животным сексом, меня начинает мутить. Не хочу идти опустошать желудок, не для этого пил горькую!
Надеюсь, он уже собрала свои вещи и ушла из дома, который я построил для нас. Куда? Мне плевать. Лишь бы подальше от меня. А иначе… Иначе….