Глава 12
Регина
Достаю чемодан и всхлипываю. Куда мне идти? Мой дом здесь. Но теперь я тут не нужна. Я предательница. Есть еще жилище, оставшееся от папы, но я не хочу там жить. Огромный, холодный и пустой дом.
Никаких следов во мне Андрей в ту ночь не оставил. Разве мое тело не должно было свидетельствовать о том, что надо мной надругались, когда я спала?
Липкость, засосы, синяки? Да что угодно! Боль, наконец.
Не думаю, что изнасилованные женщины чувствуют приятную легкость в теле на следующий день.
Открываю последние сообщения и перечитываю послание от Андрея. «Если тебе понадобится помощь, я рядом». Рука не поднялась удалить, почему — не знаю. Ведь Клим мог увидеть. Но теперь уже все равно.
Зачем он такое пишет? Разве насильники станут услужливо предлагать свою помощь?
Я должна, нет, просто обязана разобраться во всей этой истории!
И поможет мне в этом Милованов.
Беру самые необходимые вещи, деньги, документы. Забираю Никитку, расплачиваюсь с няней и объясняю, что в ближайшее время мне не понадобятся ее услуги. Няня расстроена — она успела привязаться к моему мальчику.
Усаживаю ребенка в автокресло, пристегиваю и даю в руки игрушку. Я сейчас так напружинена, что не смогу вытерпеть его капризы. Взорвусь. К счастью, сын спокоен и вскоре засыпает. Мой путь лежит в дом Андрея.
Знаю, где он живет, но ни разу у него не бывала.
Любовник, ага…
Хочу просто поговорить с ним с глазу на глаз, прояснить ситуацию, напугать.
Я выбью из него признание, пригрожу написать заявление об изнасиловании, срок давности еще не вышел.
Потом мы вместе отправимся к моему мужу, и пусть он решает, что будет с ним делать. Оставлю его на суд Клима.
Стучу в дверь, и Андрей открывает почти сразу. Как будто за дверью стоял и ждал, когда я занесу кулак.
— Поговорить нужно, — говорю, проходя вглубь квартиры.
Я не боюсь его, при ребенке ничего мне не сделает. При своем ребенке! Он, конечно, скотина, но не до такой степени.
— Регина, мне очень жаль.
— Тебе жа-аль? — оборачиваюсь и с ненавистью смотрю на Милованова. — А насиловать меня, спящую, тебе было не жаль?
Хорошо, что Кит еще ничего не понимает. Он вырывается из моих рук, хочет ползать по комнате, но я не пускаю.
— Я клянусь тебе, что не тронул тебя тогда. Просто лежал рядом и смотрел на твоё лицо. Знал, что больше не представится случая.
— Андрей! Я же не идиотка. Видела, как ты пялился на меня постоянно и продолжаешь это делать!
— Регин, отпусти ребенка.
— Нет! — крепче сжимаю Кита, и он начинает хныкать. — Если ты не признаешься в содеянном, я напишу на тебя заявление. Слышишь?! Признайся по-хорошему, что ты сделал со мной в ту ночь!
Китёнок ревет. То ли от того, что его не пускают на пол, то ли испугался моего громкого голоса. Успокаиваю малыша и жду признаний от Андрея.
— Я. Тебя. Не трогал.
Не хочет по-хорошему! Ладно…
— Клим сделал анализ ДНК.
— Я знаю, он был здесь. Ходил в ванную и взял салфетку с кровью.
— Это была твоя кровь?
Молчаливая усмешка.
— Твоя или нет?! — настаиваю.
— Моя.
— Фотографию он тоже взял, вот, — достаю из сумочки снимок и возвращаю Андрею. — Мне она не нужна. И так все понятно. А теперь послушай, сейчас я еду в полицию и пишу заявление, что восемнадцать месяцев назад ты меня изнасиловал. Срок давности еще не вышел, я читала. Тебя посадят и надолго.
— Ты хочешь опозориться на весь город?
— Я и так опозорена. Куда еще больше? Но мне нужно получить прощение от мужа. Всё, что я делаю, это ради того, чтобы вернуться к нему.
— Ты любишь его?
— Мог бы и не спрашивать, — фыркаю.
— Регин, отпусти Никиту и присядь. Пожалуйста.
Что-то в его голосе заставляет меня повиноваться. Счастливый Кит принимается ползать и шкодить, а я тупо наблюдаю за ним. Пусть перевернет ему всю квартиру — мне всё равно.
— Я не знаю, как доказать тебе, что я ни при чем, — говорит Андрей.
— Как это ты ни при чем?! — взрываюсь.
— Клим говорил, что вы ходили в клинику. Вы делали ЭКО?
— Нет. Искусственную инсеминацию, — отвечаю нехотя, потому что это слишком интимно. Но если я буду стесняться, то никогда не выясню, почему мой сын похож на постороннего человека.
— То есть, тебе ввели сперму? Извини за откровенный вопрос, но мне нужно это уточнить.
— Да! — все равно краснею.
Андрей шуршит бумагами, что-то читает, хмурится и наконец, протягивает мне лист.