— Разве мы не завтракаем? — говорю я с придыханием.
Он прыгает в постель.
— Ты у меня на первое.
После того, как мы насыщаем друг друга, приступаем к завтраку.
— Что будем делать сегодня? — Скармливаю Логану клубнику.
— Это, — говорит он, целуя меня в ответ.
Если позволю, Логан все выходные не выпустит меня из постели.
— Это Нью-Йорк. Нам нужно многое посмотреть!
Логан вздыхает.
— Знаю. Мы находимся, пожалуй, в одном из наиболее культурно разнообразном городе мира. К сожалению, не можем притвориться, что мы в Нигде, и просто трахаться все выходные. Но, честно говоря, хочется только этого.
Его руки снова тянутся ко мне, пытаясь стянуть с меня ночнушку. Я уворачиваюсь.
— В следующий раз поедем в Никуда, хорошо? Но сейчас мы в Большом Яблоке, и я хочу не только этого.
Логан удрученно стонет.
— Предлагаю такой вариант. Два музея, поедим, а потом вернемся до начала спектакля.
И по-быстрому.
— Это может быть весело, — говорит Логан, поглаживая свой щетинистый
подбородок.
— И побрейся, пока я принимаю душ, — говорю, сбегая с кровати. Если не приложить немного усилий, мы никогда не выберемся из этой квартиры.
***
Мы направляемся в центр города в Метрополитен. Широкие каменные ступени ведут к большому фойе и километрам залов с произведениями искусства различных эпох. Едва успели осмотреть экспозиции современного искусства и девятнадцатого века, как мой живот беззастенчиво забурчал.
— Можем пообедать в местном кафе, — предлагает Логан. — Еда приличная. К тому же есть вино.
Я заказываю салат из тушеной курицы с кинзой и козьим сыром, а Логан пастуший пирог и вино белое мне и красное для себя.
— Я могу заснуть, — говорю я, потягивая вино.
— Так и задумано, — подмигивает Логан. — Я делаю все возможное, чтобы убедить тебя вернуться в постель.
Я смеюсь.
— Два музея. Ты обещал.
— Каждый раз, когда вижу картину с обнаженной женщиной, мне хочется видеть обнаженной тебя.
— Может, пообщаемся с египетскими мумиями? Это ослабит твое желание?
Он морщит нос.
— Ничто так не портит настроение, как мысль о смоле на гениталиях.
Киваю в знак согласия.
— Вижу, ты теряешь самообладание. После обеда предлагаю отправиться в музей Гуггенхайма. В любом случае, за раз осмотреть Метрополитен невозможно. Но я настаиваю на мумиях.
Он стонет. Я скольжу ногой по его икре, чтобы напомнить, что его согласие сейчас обеспечит мою уступчивость позже. Он бросает на меня голодный взгляд, допивает вино и говорит:
— Отлично. Веди к Тутанхамону.
Мы расплачиваемся и направляемся в египетское крыло, где заканчиваем осмотр просторным храмом Дендура и бассейна возле него.
В этом зале массивные окна выходят на заснеженный Центральный парк. Солнце начинает пробиваться сквозь облака, заставляя искриться заснеженные камни и белые лужайки.
— Теперь можем идти, — говорю я, желая оказаться снаружи и почувствовать солнце на своем лице.
Мы выходим из Метрополитена и идем по пятой авеню вдоль парка под ярко-синим небом.
Логан держит меня за руку и шепчет:
— Еще один музей, а потом вернемся, чтобы я мог изучить мой любимый шедевр.
Верно?
Я киваю и целую его в щеку. Он показывает вперед.
— Гуггенхайм прямо.
Вижу знаменитое строение Фрэнка Ллойда Райта на углу. Оно похоже на странный вырезанный из бумаги космический корабль.
— Всегда хотела побывать здесь.
Пока стоим в очереди за билетами, чувствую, как вино и выпитая вода скапливаются в мочевом пузыре.
Хотя, оказавшись внутри и посмотрев наверх, я забываю о туалете. Открытая,
спиральная планировка — произведение искусства само по себе. Хочется бегать туда и обратно по изогнутым пандусам, но сдерживаюсь, к тому же здесь слишком людно. Мы идем по наклонному полу, рассматриваем висящие или стоящие у стен произведения искусства и открытое пространство с другой стороны. Хотя мы внутри, возникает ощущение пребывания снаружи. Я чувствую себя так, словно нахожусь на смотровой площадке. На самом верху — стеклянный купол, разделенный железным каркасом на меньшие окна и пропускающий зимний солнечный свет внутрь.
На втором витке-этаже мое тело подаёт сигнал. На каждом этаже в одном месте вдоль изгибающейся стены находятся туалеты. Когда вижу, как из одного из них выходит женщина, я быстро направляюсь туда, прежде чем кто-нибудь опередит.
Логан идет по пятам.
— Что ты делаешь?
— Я с тобой, — шепчет он, оглядывается, а затем толкает меня вперед и запирает за нами дверь.
— Хочешь, чтобы я писала здесь с тобой?
— Да. — Его улыбка сексуальна, а холодные зеленые глаза полны желания. Он тянется к пуговице моих джинсов. — Позволь помочь тебе.
Не уверена, что смогу сделать это при нем. Я отталкиваю его руки.
— Я сама.
Он отступает, когда я сажусь на унитаз.
— Может, отвернешься? Не уверена, что смогу, когда ты смотришь.
Он поправляет растущую выпуклость в брюках и поворачивается к зеркалу, где занят тем, что моет руки и смачивает выбившиеся пряди волос.
Наконец я расслабляюсь настолько, что вода и вино, очищенные почками, вытекают из меня.
В отражении зеркала вижу, как он закрывает глаза и улыбается этому звуку.
— Это возбуждает, Ава.
— Что именно? — интересуясь я, вытираясь.
— Смотреть, как ты писаешь, разделять этот интимный момент. Это настолько
нормально и такое личное.
Я встаю, и натягиваю джинсы.
— Не надо, — говорит он, прежде чем я успеваю их застегнуть. Его рука скользит по моей коже чуть ниже талии.
Я поворачиваюсь, чтобы слить воду.
— Подожди, — говорит Логан, обнимая меня. Его губы тянутся к моей шее, затем начинают покрывать поцелуями. Между ними он произносит: — Знаешь, не думаю, что мы успеем вернуться до начала спектакля. Давай по-быстрому.
— Здесь?
Его язык скользит вдоль моей ключицы и вверх по шее, пока его губы не встречаются с моими. Его рот обволакивает меня голодом, пробуждая мой собственный аппетит. И хотя я только что вытерлась внизу, этот поцелуй делает меня влажной. Логан стягивает с меня джинсы и просовывает руку между бедер. Мое тело дрожит.
— А если кто-нибудь придет?
— Дверь закрыта. Подождут.
Он разворачивает меня к стене, затем впивается мне в шею. Его руки скользят под свитер к моей груди, освобождают ее от атласного лифчика и грубо сжимает мои соски.
Я запускаю руку в его волосы, другой пытаюсь расстегнуть ремень. Но он быстрее.
Логан стягивает одну штанину моих брюк вниз и следом ботинок. Закидывает мою голую ногу себе на талию и высвобождает свой член. Чувствую, как его твердая, гладкая, горячая кожа прижимается к моему бедру. Он отстраняется на секунду и быстрее, чем когда-либо раньше, надевает презерватив. Затем его губы находят мои, и он устремляется к моему горячему, влажному центру. Его член, в такт языку, проникает в мои нижние губы. Я всхлипываю, когда он заполняет меня и наклоняю таз вперед, чтобы он мог войти глубже.