— Папа, мы должны поговорить об этом.
Я слышу доносящийся из его кабинета голос спортивного диктора.
— У нас будет много времени, чтобы насладиться этим уик-эндом. Почему бы тебе сначала не обустроиться, — говорит он, останавливаясь у подножия лестницы. Я вижу, он хочет вернуться в кабинет, и сейчас не время поднимать тему моего переезда в Ист-Виллидж.
— Конечно.
Мама уже на полпути вверх по лестнице с моей маленькой сумкой. Я следую за ней в свою комнату.
Глава 2
Мама ничего не меняла в моей комнате: здесь все точно так же, как когда я ходила в школу, разве что стало чище, а косметика и лаки не валяются на туалетном столике. Все по-прежнему белое, с вкраплением розового. На белом одеяле вышиты крошечные розовые розы. Мое второе имя — Роза, и поэтому моя мать нашла множество способов обыграть это и в дизайне.
— Я так рада, что ты дома, — говорит она, кладя мою сумку на кровать. Мама
поворачивается ко мне, в ее глазах блестят слезы, хотя она улыбается. Я не готова к слезливому воссоединению. Вздыхаю, ставлю чемодан рядом со шкафом, и говорю:
— Я тоже.
По дороге домой я сказала себе, что это будет хороший семейный праздник, без ссор и драм. Я покажу родителям, что повзрослела и готова начать самостоятельную жизнь.
Независимо от них. Отношения с Логаном дали мне чувство уверенности и свободы. Благодаря ему я почувствовала ответственность перед родителями, не за то, что они хотят, чтобы я делала в жизни, а за то, чтобы попытаться уважать их выбор, в надежде, что однажды они будут уважать мой. Возможно, не сразу, но когда-нибудь.
Мама снова обнимает меня. На этот раз чувствую ее хрупкость и возраст, когда обнимаю ее в ответ.
— Я люблю тебя, мам, — шепчу я.
Мне кажется, что могу прощаться очень долго, хотя только что приехала. Но это чувство не о приезде или отъезде, это ощущение того, как я избавляюсь от еще одного слоя детства, сползающего с меня, словно старая змеиная кожа.
Мама смотрит на меня, — я примерно на пять сантиметров выше, — и в уголках ее глаз собираются морщинки от улыбки.
— Как хорошо, что ты дома.
— Ты повторяешься, мама.
Она сжимает мою руку и направляется к двери.
— Так будет всегда, милая. Почему бы тебе не побаловать меня.
Я смотрю на свою идеальную комнату, на идеальную мать, на остатки того, что на первый взгляд кажется идеальным детством.
Моя мама уже в дверях, но, когда она оборачивается, ее улыбка исчезает, а в глазах появляется печаль.
— Когда твой ребенок еще маленький, ты не задумываешься о том, что он когда-
нибудь вырастет. Это невозможно. Каждый сантиметр роста — новый сюрприз... — кажется, она говорит сама с собой, но после паузы мама снова смотрит на меня. — Ты и представить себе не можешь, что когда-нибудь дети будут выше тебя и превзойдут во многом.
— Мам…
Она качает головой.
— Это естественно, Ава. Но иногда мне бывает тяжело. Когда ты уезжаешь, я забываю, какая ты взрослая. В те месяцы, когда не вижу тебя, мой ум, кажется, возвращается в прошлое. Я помню тебя маленькой девочкой. Забываю, что ты уже повзрослела. — Теперь она выглядит застенчивой и смущенной. — Звучит глупо, да?
— Не знаю.
Это не кажется глупым, но, возможно, немного странным. Мне хочется рассказать ей о Логане, но знаю, что мама не поймет. Это не только уничтожит ее воспоминания о маленькой девочке, но и вызовет волну негодования. Она скажет отцу, и в итоге он сильно разозлиться…
Не буду рисковать. В поезде я решила никому не рассказывать об этих отношениях и на некоторое время притвориться, что их просто не существует. Сложно представить, что секрет станет реальностью. Мои родители никогда не одобрили бы мужчину старше меня, преподавателя, ирландского иммигранта, добившегося известности, написанием провокационной литературы и соблазнением юных муз…
Обхватываю себя руками, чувствуя расстояние от Логана и той себя, которая всего пару дней назад была уверены в нас. Нас. А есть ли «мы»? Кто мы? Ведь это даже не отношения. Это тайная интрижка без надежды на будущее. Осознание этого пронзило меня, пока я стояла, желая поговорить с мамой и зная, что не могу. Зная, что никогда не смогу привести Логана сюда на День Благодарения или Рождество. Зная, что даже если бы попыталась представить себе будущее с ним, оно никогда бы не стало реальностью. Как дома.
Пока борюсь с мыслями о будущем, моя мама все еще витает в прошлом.
— У вас с папой все в порядке?
Ее глаза сбрасывают дымку меланхолической ностальгии и мгновенно вспыхивают с каким-то энтузиазмом, когда говорит:
— Да, конечно! Все прекрасно.
Она отвечает с уверенной улыбкой, и мы возвращаемся к идеальной жизни, идеальной семье, и окно в какую-то тихую правду теперь закрыто.
— Эй, девчонки, вы спуститесь перекусить? — Громко спрашивает мой отец снизу. Не помню, когда он в последний раз заходил в мою комнату. Наверное, до того, как мне исполнилось шестнадцать. И в данном случае, он не хочет уходить слишком далеко от просмотра футбола.
— Иду, — отвечает мама, а мне говорит: — Ты, должно быть, проголодалась. У меня есть много низкоуглеводных закусок.
Вот и начались завуалированные комментарии о моем весе.
— Дай минутку, чтобы привести себя в порядок, — говорю я.
— О, это напомнило мне, что вечером придут Симмондсы. Ты ведь не против? — Не дожидаясь ответа, она выходит, крича моему отцу: — Джон, дорогой, ты поставил вино в холодильник?
Мне сложно сказать, отвечает ли он ей или подбадривает какую-то футбольную
команду. Сажусь на край кровати и провожу рукой по одной из вышитых роз. Не знаю, хорошо ли мне дома, но это мой дом. И если честно, я очень скучаю по Логану. Я чувствую себя зажатой между «я»: старая «я» привыкла чувствовать дома безопасность, а новая «я» заканчивает колледж, взрослеет и готова выйти в мир. Это новое нарушение правил и принятие рисков.
Слышу вибрацию телефона в сумочке. Мое сердце ускоряет ритм, когда я вижу
сообщение.
Скучаю по своей музе.
Я улыбаюсь, позволяя себе ответить.
Она тоже по тебе скучает.
Прости меня за те идиотские слова, которые я сказал. Вернись.
Вернусь. Через четыре дня. Тебе нужно писать.
Я хочу писать языком по твоему телу.
Его слова и желание стерли все мои сомнения.
Мне бы тоже этого хотелось, но придется подождать.
Ненавижу ждать. Люблю прикасаться к тебе.
Вложи эту страсть в свою прозу.
Работа хорошей музы состоит в том, чтобы убедиться, что художник творит.
Но его слова вызвали во мне тоску, поэтому добавляю:
Но сохрани немного этой страсти и для меня xxx.