— Разве ты не умираешь от желания выбраться отсюда?
Невосприимчивая к обаянию Лиама, она обвела взглядом комнату.
— Ты имеешь в виду, вместе? — Она рассмеялась, и Лиаму показалось, что зубочистка, которую она держала в руках, только что пронзила его сердце. Он отвернулся, подавленный.
Он знал, что недостоин такой женщины, но никто другой не должен был знать об этом. Он изливал на неё своё скользкое очарование, пытаясь шокировать и запугать, загнать её в свою соблазнительную ловушку. Единственное, что было у него на уме — жажда мести. Он был полон решимости заполучить её. Даже если ему придётся сломать девушку.
Я закрываю страницы, не уверенная, что готова читать дальше. Смотрю, как мимо проплывает пейзаж. Зелёные поля, цветущие кустарники, вспаханная земля, готовая к посадке.
Неужели его почерк так важен? Это имеет значение, потому что он создал это, и такие вещи требуют усилий. Я как-то сказала ему об этом. Да, это важно. Не из-за того, что это такое, а из-за того, откуда оно пришло и как было создано. Вдохновение, опыт, перемены. И мужество создать то, чего раньше не существовало.
Я делаю глубокий вдох и начинаю читать первую страницу.
***
Через пару часов приезжаю на вокзал в Пенсильвании и сажусь в метро до Сохо. После нескольких неверных поворотов нахожу адрес. Мне сразу же понравилось его здание — узкий красноватый особняк, наполовину увитый плющом.
Нажимаю на кнопку, расположенную рядом с именем О'Шейн. Моё сердце рикошетом бьётся в груди. Понятия не имею, что скажу или сделаю, когда увижу его. Пытаюсь себя успокоить тем, что когда увижу его, то слова сами выйдут из меня.
Переминаюсь с ноги на ногу, в то время, как звонок тонко повторяется через интерком. После дюжины гудков он замолкает. Я снова нажимаю на кнопку. То же самое. Его нет дома?
Мне следовало позвонить и оповестить о своём приезде. У меня было какое-то романтическое предчувствие, что я появлюсь на пороге его дома, а он заключит меня в объятия и утопит в поцелуях облегчения. Я отступаю от интеркома и смотрю на здание. Его квартира на верхнем этаже, но понятия не имею, какая именно.
Достаю телефон и набираю его номер. Он звонит и звонит без ответа, пока не переключается на голосовую почту. Он в отъезде?
Чувствуя себя подавленно, отворачиваюсь от здания. Уже смеркается. Скоро совсем стемнеет. Что же делать? У меня нет денег на гостиницу. По крайней мере, сегодня на улице тёплый весенний вечер.
Я иду по 5-й Авеню к Эмпайр-Стейт-Билдинг. Не могу придумать, что ещё можно сделать. Буду идти, пока не придёт вдохновение.
Все мысли заняты историей Логана. Я ещё не закончила — она длинная и плотная. Но он полон деталей, которые я вскоре узнаю. Есть сцена поцелуя на балконе, открытие выставки в Нью-Йорке, мать во Флориде.
Характер Анны артистичен, серьёзен и идеалистичен. Лиам капризен, умён и полон тайн. Они видят друг в друге что-то такое, чего не могут найти в себе. Я поражена тем, как грустно и страшно Лиаму, как страшно ему поделиться с Анной правдой своей души. И ей тоже страшно, но она этого не знает. Её подбадривают волны молодости и надежды, а идеалы возвышены и натянуты, как воздушные шары, рискующие лопнуть. Они вместе путешествуют, и я понятия не имею, чем это закончится.
Когда добираюсь до Эмпайр-Стейт-Билдинг, очередь такая длинная, что даже не думаю подниматься, хотя сегодня чудесная ночь, чтобы посмотреть вниз на ярко освещённый город. Море созданных человеком звёзд.
Я продолжаю идти, мозг полон строк из романа Логана.
Вскоре уже приближаюсь к центральной библиотеке. Её внушительные колонны и резные львы закрепляют участок 5-й авеню. Сейчас она закрыта, но слышу доносящуюся откуда-то музыку. Думаю, это доносится из библиотеки. Я иду на запад по 40-й улице в сторону Брайант-парка. И определённо слышу музыку. Это звучит как «Лунная река».
А потом вижу огромный поток света и толпы людей на стульях и одеялах, которые смотрят на большой экран. На экране мелькают чёрно-белые картинки. Одри Хепберн с её пышными волосами направляется в такси, в то время как Джордж Пеппард говорит ей:
— Вы знаете, что с вами не так, Мисс, кто бы вы ни были? Вы трусиха, и у Вас кишка тонка. Вы боитесь поднять подбородок и сказать: «Ладно, жизнь — это факт, люди действительно влюбляются, принадлежат друг другу, потому что это единственный шанс для настоящего счастья». — Вы называете себя свободным духом, «дикой тварью», и боитесь, что кто-то посадит Вас в клетку. Ну, дорогая, Вы уже в этой клетке. Вы сами её построили.
Это знак. Бродя по Нью-Йорку, я натыкаюсь на открытый показ «Завтрака у Тиффани»? Это определенно должен быть знак.
Словно в подтверждении бабочек в моём животе, телефон жужжит.
Уверена, это Логан, но, когда смотрю на свой телефон, сообщение приходит с неизвестного номера.
Ава. Я просто хотел поблагодарить тебя. Запрет сняли. Публикация скоро выйдет в свет. Я очень благодарен тебе за помощь.
Должно быть, это Лоуэлл. Бросаю сумку на цементный выступ на краю толпы. Кладу завёрнутый холст и печатаю ответ.
Я здесь. В Нью-Йорке. Где Логан?
Правда? У него чтение.
Лоуэлл указывает адрес книжного магазина. Это всего в нескольких кварталах от того места, где я стою.
Я улыбаюсь. Конечно. Я следую за своим носом, вернее, за своим сердцем, и меня приводят прямо к нему.
Бабочек в животе становится намного больше.
Лоуэлл снова пишет: Ты придёшь?
Не отвечая, засовываю телефон в сумочку, беру в руки и бегу — два квартала вверх и ещё три квартала через поворот.
***
Через окна книжного магазина я вижу, что он переполнен. Полки и столы сдвинуты в сторону со стульями, заполненные. Люди стоят сзади и по обе стороны расставленных стульев.
Логан стоит на трибуне и читает со стопки страниц. На этот раз пепельницы нет. И никакой шляпы. Там почти нет никакого «акта». На нём рубашка с расстёгнутыми пуговицами и брюки цвета хаки.
Я вижу Лоуэлла и Лайла, сидящих в стороне впереди. Нахожу место в задней части аудитории. Незнакомка отодвигается, чтобы освободить мне место, затем шепчет:
— Он читает отрывки из своего нового романа. Ещё не вышедшего, но, Боже, он так хорош.
Я улыбаюсь и слушаю. Аудитория восхищена, когда Логан читает — одна вещь, которая не меняется; он действительно может добиться внимания аудитории. Но тембр его голоса и его присутствие стали мягче и глубже.
Он выглядит и говорит почти как другой человек.
Время от времени парень кусает ноготь большого пальца — привычка от сигарет. Чаще всего он тянется за шляпой, и это движение прикрывает, проводя пальцами по волосам, отчего они взъерошиваются, а пряди падают на глаза, требуя ещё большего количества движений пальцев, и, в общем, придаёт ему сексуальное, озабоченное очарование. Высокомерие исчезает. Есть только явное доверие и авторитет.