Для удобства поворачиваюсь к нему немного боком, переводя все свое внимание на его левую руку.
Пока обрабатываю рану, он, хвала небесам, молчит и не мешает мне. Но стоит мне лишь только об этом подумать, как он тут же подает голос:
— Ты ненормальная, в курсе?
— Ты не лучше… — ворчу себе под нос, стараясь не отвлекаться.
— Стало быть, мы отлично подходим друг другу.
Снова смотрю на него, отмечая веселье на лице. Он как всегда лишь издевается надо мной.
— Очень смешно, — наконец, отвечаю. — Не дергайся и молчи, иначе весь будешь в зелени.
И он, действительно, замолкает, чем значительно упрощает мне весь процесс. Тянусь за бинтами и уже более уверенными движениями начинаю делать ему перевязку.
Но в какой-то момент застываю, ощущая его свободную руку на моей спине. Точнее, он лишь легко, вроде бы случайно, касается костяшками тыльной стороны ладони моей лопатки.
Стараюсь не реагировать. Бросаю все силы на создание видимого спокойствия. Лишь чувствую, как к щекам приливает жар.
Особенно, когда начинает казаться, что его рука приходит в движение. Так медленно, почти неосязаемо и практически не смещаясь. Буквально по миллиметрам.
Но я не думаю, что мне это мерещится…
Кожа под футболкой в том месте, где происходит контакт, начинает зудеть. Всю область лопатки жжет огнем. А затем по всей спине растягивается напряжение, что несется по венам и охватывает каждую клетку тела.
Атмосфера становится тяжелой… Давящей. Удушливой.
Поднимаю глаза на Макса и, кажется, вижу в них свое отражение. Смотрю на него, не мигая, и не могу его оттолкнуть. Словно и не хочу вовсе…
И весь этот морок спадает одним разом, когда мы оба разрываем зрительный контакт и смотрим на дверь, по которой оглушительно тарабанят снаружи.
— Лина! Ты здесь? — слышу знакомый голос. — Лина! Открывай! — кричит Лёша, выражая возмущение.
Резко перевожу испуганный взгляд на Макса… который теперь выглядит абсолютно спокойным.
— О-оу-у-у, — тянет он с ухмылкой на лице.
10
Он что-то задумал…
Алина
Вскакиваю на ноги, подхожу к двери и медленно тянусь к ручке. Обхватываю ее ладонью, но открыть замок так и не решаюсь.
Заторможенно наблюдаю за тем, как поверх моих пальцев ложатся его. Вздрагиваю. И не убираю руку…
Сталкиваемся взглядами. Не могу понять, о чем он думает и что собирается делать дальше. Жду худшего.
Однако Макс порядком удивляет, когда отдирает мои пальцы с дверной ручки и отгораживает к стене. А затем впускает в комнату разъяренного Лёшу.
Смятение на лице моего парня заставляет напрячься. Пытаюсь подобрать нужные слова и хоть как-то объяснить ему, почему мы тут закрылись.
Чем только думал Макс! Разве обязательно было запираться?
Конечно, проще всего свалить вину на другого, лишь бы выйти сухим из воды. Но я сама виновата. Не стоило даже отходить от Лёши, ведь обещала себе.
— И… Что вы здесь делаете? — недоумевает Лёша, разрушая гнетущую тишину.
— А ты оглядись, — усмехается Макс.
Хочется его треснуть, чтобы заткнулся и не ухудшал наше с ним и без того непростое положение.
Однако Лёша выполняет толи просьбу, толи приказ своего друга и осматривает комнату. Натыкаясь взглядом на распотрошенную аптечку, переводит свое внимание на нас. Смотрит на перевязанное плечо Макса и окончательно теряется.
— Это… — тянет, недоумевая.
— Твоя помогла, — как-то грубо выплевывает Макс и небрежно кивает в мою сторону.
И я понимаю почему. Как никак я его ранила. Было бы странно, если бы он произнес это «твоя» как-то иначе. Не так злостно и раздраженно.
— А что случилось-то? — продолжает Лёша и подходит ко мне ближе, притягивая за талию.
Мне почему-то становится неловко. Вероятно, из-за присутствия Макса. То, что мы находимся в ванной комнате втроем, кажется странным. Хочется отстраниться от Лёши, спрятаться от тяжелого взгляда Макса и выбраться на свежий воздух.
Но Лёша прижимает меня к себе только крепче, ведет ладонью по животу и поглаживает кожу через ткань футболки.
Его руки на мне ощущаются как-то иначе. Хочется их скинуть.
— Да так… говорит Макс, отслеживая движение Лёшиных рук на моей талии. А затем смотрит из подо лба на меня. — Истеричка одна попалась, — сверлит напряженным взглядом.
Хочется огрызнуться в ответ, понимая, кому адресовано данное оскорбление. Но я этого, конечно же, не делаю. Продолжаю молчать и прячу глаза, чувствуя себя некомфортно.
Решаю вообще ничего не говорить, Макс и сам неплохо справляется.