Огромный зал, вмещающий около трех тысяч человек, стоя приветствовал выдающегося музыканта. А он, стройный, элегантный, с увлажненными от переполнявших его чувств глазами, лишь легкими поклонами головы благодарил своих верных и терпеливых слушателей.
Во время концерта, стоя за кулисами, Чепин услышал чье-то сдержанное всхлипывание. Он обернулся – за его спиной стояла Ванда, по ее щекам текли слезы, она повторяла в трансе: «Я никогда не предполагала, что доживу до этого дня, я никогда не думала, что доживу до этого дня». Чепин взял ее руки в свои и так, стоя рядом, они дослушали до конца второе отделение концерта.
К концу концерта атмосфера в зале достигла апогея. Слушая Шопена в исполнении Горовица, многие плакали. Как писала одна из газет, вышедшая наутро: «Лишь еврей, живший в России, может так играть великого поляка».
Когда Горовиц в окружении ближайших друзей выходил из Карнеги-холл, кто-то из толпы обратился к нему со словами: «Мистер Горовиц, мы ждали целую ночь, чтобы попасть на ваш концерт!» На что Ванда, жена пианиста, ответила: «Знаете что? Я этого ждала двенадцать лет!»
Да, двенадцатилетнее молчание пианиста было нарушено, виртуоз вернулся на сцену. Возвращение было триумфальным. На следующий день Горовиц получил телеграмму от единственно близкого ему человека в далекой России – сестры Регины, преподавателя Москов-ской консерватории. «Горжусь. Всегда ждем».
«Я БУДУ ВЕЛИКИМ ПИАНИСТОМ»
В 1911 году царь Николай II преподнес выдающемуся пианисту того времени Иосифу Гофману символические ключи от железной дороги, подчеркнув тем самым, что он волен ездить с концертами куда ему захочется – по всем необьятным просторам Великой Руси.
Каждый концерт 36-летнего тогда пианиста превращался в настоящий триумф. Ни одна программа не повторялась, восторженные поклонники впрягались вместо лошадей в его экипаж и везли по улицам Петербурга, Москвы, Киева. Билеты на концерты Гофмана обычно бывали проданы за месяц вперед, так что София Горовиц и мечтать не могла о том, чтобы попасть в число счастливчиков. Обычно она, вместе с мужем и четырьмя детьми, старалась не пропускать филармонические концерты – благо жили они в Киеве недалеко от филармонии, в Музыкальном переулке. Но на этот раз… Увы! Все попытки достать билеты были безнадежны. Вокруг все только и говорили о предстоящем концерте великого пианиста. В доме у Горовиц любили музыку, дети учились игре на фортепиано, и мечта послушать знаменитого музыканта завладела всеми. Увы, она казалась неосуществимой, поэтому взрослые с улыбкой слушали заверения восьмилетнего Володи: «Я попаду на концерт!» – твердил он. Однако у него был разработан собственный план.
В тот вечер он долго стоял у входа в филармонию, выбирая самого рослого мужчину. Выбрав, он прижался к его ногам и, пока контролер рассматривал билет, проскользнул в зал. Там, кинувшись в самый темный угол, забился под кресло и так просидел весь концерт.
Дома это вызвало сенсацию, а Володя буквально «заболел» фортепиано. Вундеркиндом он не был, начал заниматься лишь в шесть лет, но после концерта Иосифа Гофмана не отходил от рояля. «Я буду великим музыкантом», – твердил он.
…Семья Горовиц была известна и уважаема в Киеве. Отец, Семен Горовиц, был совладельцем электрической фирмы «Горовиц и Бодик». Фирма поставляла электрооборудование крупных немецких компаний. Дела шли отлично, и это позволяло Горовицу иметь прекрасный дом, содержать большую семью, прислугу, гувернеров для детей, обучать их музыке. Первым педагогом детей была София – «наша красавица-мамочка», всегда вспоминали братья Володи – Георгий, Яков и сестра Регина. Особыми музыкальными способностями отличались Володя и Регина, и София Горовиц отдала детей в консерваторию, выбрав для них лучшего педагога – Александра Тарновского, молодого талантливого пианиста.
Годы обучения в консерватории были счастливым временем для всех, кто там учился, однако вскоре это сменилось временем хаотических изменений, личных трагедий – Октябрьским переворотом.