Вадик негодовал. Я примерно догадывался, что он мог увидеть в ящике комода.
- Последний вопрос, - продолжил Леха. – Если мы начнем дело о захоронении Алисы Войтовой, вы дадите свидетельские показания?
- Это значит, что вы будете ее выкапывать? – уточняет директор.
- Да, - подтверждает друг.
- Дам, - не думая, с ходу отвечает женщина. – Давно нужно ее похоронить по-человечески. С табличкой и памятником. Пете Климову мы с Машенькой четыре года назад обновили памятник. Красивый гранитный поставили.
- Я извиняюсь, что вмешиваюсь, - подошел ближе к нам Свирид Семеныч. – Но я тоже дам показания. Я своими глазами видел, как ковер закапывали. Даже цвет назову.
- Отлично, - отрезал Вадик. – Мы обо всем доложим руководству. Как будет что-то известно, сообщим вам.
- Только… Я бы хотела вас попросить не приезжать без предупреждения. Надо бы детей увести с территории.
- Обязательно, - согласился Леха.
Мы направились к выходу. Я шел на полусогнутых ногах. В голове шум, поэтому уже не слышу, о чем говорят пацаны с директором. Одно знаю точно: я хочу ознакомиться с делом десятилетней давности. Не на словах. А прочитать его лично. А потом воплотить все эротические фантазии Спиридонова с ним же.
На улице мы попрощались с Валентиной Петровной и Свирид Семенычем. Даже я что-то пробормотал. Развернувшись в сторону ворот, увидел, как парни удаляются. Но я почему-то стою. Не сразу понял, что меня держат за руку цепкой хваткой. Это Валентина Петровна:
- Теперь вы все знаете. Берегите ее.
Глава 12
Сергей был у меня рано утром, и сейчас к вечеру я уже безумно по нему соскучилась. Больше всего переживаю за его реакцию на правду. Я уже догадалась, что без Воскресенска и Валентины Петровны сейчас ситуация не обойдется. Сергею, как капитану полиции, нужно выяснить всю мою поднаготную. А я боюсь этого больше всего на свете. Поэтому весь день лежу в кровати, как на иголках. Благо, меня положили в отдельную палату, поэтому никто не докучает мне с разговорами за жизнь.
Пытаюсь отвлечься, читая комментарии на статьи своего блога. Но все чаще ухожу мыслями в прошлое. Оно меня не покидало никогда. Наложило огромный отпечаток на мои отношения с мужчинами. Но прежде я себе боялась в этом признаться. С Сергеем поняла, что скрыться за маской «счастья и беспечности» не получится. Нужно работать над собой.
С самого утра ко мне кто-то приходит. Это или мой лечащий врач, или медсестра. Мне помогли встать и сопроводили до санузла. Рада, что не приходится долго лежать в состоянии беспомощного овоща. Никогда в подобной помощи не нуждалась и сейчас не хочу быть зависимой от кого-то.
Я вру. В помощи нуждалась. Вот только зачастую от нее отказывалась. После бессонной ночи в тренерской я была не просто разбита физически, а уничтожена морально. Но научилась быстро справляться со своими эмоциями. Буквально полчаса на физическое восстановление в медпункте и я шла на уроки. Учителя знали, что происходит, давали мне выходные дни. Просили, чтобы отлежалась. Но я всегда отказывалась.
Я сильная. Я справлюсь.
И сейчас я справлюсь. Дайте мне только команду, что можно вставать. И я встану.
Сама.
Мне не разрешали вставать самостоятельно, но я настолько привыкла к быстрому восстановлению, что ближе к вечеру все же встала. Делала это аккуратно. Прислушивалась к себе: кружится голова или нет, тошнит или нет. В лежачем положении все хорошо, а вот с прогулками по палате пока не все гладко получается. Но я должна восстанавливаться. И быстро. Не надеясь ни на кого.
Вдруг Сергей сегодня узнает обо мне всю правду и больше не придет?
Этот вариант я не исключала. Через десять дней меня выпишут, и помогать мне будет некому. Нужно будет все делать самой.
Не впервой, конечно, но жутко этого боюсь.
Боюсь не физических сложностей. Боюсь, что не смогу принять все это с моральной стороны. Тяжело.
Я не просто привязалась к Сергею. Я хочу с ним остаться навсегда. Вот только далеко не каждый примет меня такой, какая я есть. Порочная детдомовка. Все десять лет пытаюсь себе вбить, что моей вины в этом нет. Ничего не получается.
Мне всегда казалось, что если бы я вела себя не так вызывающе, Спиридонов бы и не обратил на меня внимание. Но я была самой настоящей хохотушкой. Пока другие ныли, что хотят в семью, мне в детском доме было комфортно.
Почему?
А что такое семья? У меня ее с рождения не было. Я не могу быть уверенной в том, что в семье мне будет хорошо. За свою самоуверенность и поплатилась.
Мне было двенадцать, когда впервые Спиридонов после урока физкультуры взял меня за руку и велел прийти к нему сегодня ночью в тренерскую. Если откажусь, завтра он сам меня заберет из спальни и мне не поздоровится. И я не сомневалась в искренности его намерений. Слухи о нем ходили ужасающие. Про Алису Войтову не знали, наверное, только малыши. Как-то раз, старшие мальчишки в наглую раскопали участок, где предположительно девочку захоронили. Раскопали удачно, как я сейчас считаю. Поскольку открыли только часть ковра, из которого торчал ботинок. Мальчишки не на шутку перепугались и быстро закопали все обратно. После этого инцидента они бегали десять километров по территории без отдыха. Следил за ними Спиридонов. А Спиридонова велела посадить еще несколько деревьев в углу территории.