Она моргнула и опять потянулась к фигурке у себя на шее. Крылатая лошадь, чтоб её! Пегас — символ дураков и поэтов.
— Сними это, — приказал я. Она не пошевелилась, и я повторил: — Сними.
— Нет, — отозвалась очень тихо.
Глаза её блеснули тем самым упрямством, непокорностью, что я заметил в нашу первую встречу. Ноздри затрепетали, пальцы на фигурке сжались так сильно, что кожа на костяшках натянулась.
Что там было навешано на ней, меня не волновало. Но терпеть её упрямство я не собирался. Схватил за руку и, дёрнув на себя, сгрёб цепочку с фигуркой.
— Я говорю, ты выполняешь, — накрутил цепочку. Та врезалась в её кожу, глаза девчонки распахнулись. Ладонью она упёрлась в моё бедро, а второй рукой неожиданно сильно впилась в запястье.
— Не сниму, — сказала она, глядя мне в глаза. Испуг и непокорность, сиплые нотки в голосе, выдающие волнение.
Ногти её врезались мне в кожу, и я стиснул зубы. Зверёныш показал зубки и коготки, и это, пожалуй, могло бы быть даже интересным. Но настроения терпеть её выходки у меня не было. Непослушным зверюшкам коготки просто-напросто удаляют, а зубы…
Телефон зазвонил снова. Поколебавшись, я оттолкнул Еву от себя. Достал мобильный и, мельком посмотрев на дисплей, бросил в трубку:
— Что тебе? — младший братец как всегда выбрал неподходящий момент. — Да, прилетел… Нет… Нет, я сказал! — повторил резко. — Всё в порядке. Да…
Закончив короткий разговор, я отключил телефон и, ругнувшись, кинул его на сиденье. Ни видеться с кем-либо, ни разговаривать у меня не было желания. Этот город, это небо… Вспышкой в памяти пронёсся визг тормозов, боль, оглушившая меня, и серые тучи, что стали последним увиденным мной перед продлившейся больше двух лет пустотой.
Мазнув взглядом по ноге девчонки, я посмотрел ей в лицо. На подвеску, так и висевшую у неё на шее, и отвернулся к окну.
— Это… — едва перед нами показался особняк, Ева посмотрела на меня. — Это твой дом?
— Да, — ответил я и попросил водителя остановиться.
Стоило мне оказаться на улице, мелкий, начавшийся ещё на полпути дождь обдал кожу прохладой. Под ногами зашуршал гравий, позади хлопнула дверца машины.
— Тут так холодно… — сказала подошедшая ко мне Ева и обхватила плечи руками.
— Тебя никто не просил выходить из машины, — не глядя на неё ответил я и пошёл к дому. Стоящие по обеим сторонам от ведущей ко входу дорожки клёны шелестели листвой, крохотные фонтанчики поигрывали струйками. Видно было, что к возвращению моему готовились старательно. Пожалуй, даже слишком.
— И какому дурню пришла в голову идея включить фонтаны в такую погоду? — спросил я вышедшей мне на встречу экономке.
Неуместная улыбка, с которой та встретила меня, сменилась секундным замешательством.
— Распорядиться отключить? — тут же осведомилась она.
— Оставьте, — отрезал я и добавил, взяв за плечо Еву и подтолкнув вперёд. — Проводи её в ванную. И, если она не умеет пользоваться душем, научи.
— Я умею, — тут же с лёгким возмущением отозвалась Ева.
— Хорошо, — прошёлся по ней взглядом.
Здесь, в холле моего дома, смотрелась она ещё более странно, чем раньше. Противоречивее были, разве что, ощущения, которые она у меня вызывала.
— Тогда вымойся. Иначе, боюсь, здесь у всех заведутся блохи.
— У меня нет блох! — возмущение вырвалось наружу, грудь её приподнялась и опала. — Я умею пользоваться ванной и…
— Проводи её в ванную, — повторил я, обращаясь к экономке. — И объясни, что я не люблю, когда слишком много болтают.
— Как скажете, Руслан Каримович, — отозвалась та и попросила Еву следовать за ней.
— Разрешите, Руслан Каримович, — остановившись в арочных дверях гостиной, обратилась ко мне экономка.
— Да, Наталья, — я отвёл взгляд от разожжённого в камине пламени.
— Платье для вашей гостьи, — держа в руках квадратную коробку, она подошла ближе. Сняла крышку и показала мне какую-то тряпку бледно-кофейного цвета.
Я едва не спросил, какого хрена она принесла мне это. Какая мне разница? Платье есть платье.
— Вы просили показать вам его прежде, чем отнести наверх, — проговорила Наталья, уловив, очевидно, ход моих мыслей.
Только сейчас я вспомнил, что действительно приказал сделать это. Молча вынул платье из коробки. Бумага, в которую оно было завёрнуто, упала на пол.
— Если это вам не понравится, я отнесу вашей гостье другое, — мгновенно проговорила Наталья, стоило мне, развернув платье, осмотреть его.
— Не надо, — ответил я, бросив платье обратно в коробку, которую Наталья все так и держала открытой. Забрал её у неё и добавил: — Это подойдёт. Я сам отнесу его.