— Ева… — не сдержавшись, подтолкнул снова.
Если она провозится ещё хоть немного дольше, для неё это ничем хорошим не закончится. Никакие слёзы не помогут — с меня достаточно. И так тянул слишком долго. Отымею, как портовую шлюху, во все…
Ощутив её пальцы, запрокинул голову. Ещё один шумный вдох, кровь, разрывающая вены…
Неожиданно яхту качнуло так, что я едва удержался на ногах. Ева вскрикнула, повалилась на бок, успев подставить локоть, лежащая на столе бутылка с грохотом упала на пол.
— Чёрт возьми! — выругался я сквозь сжатые зубы, когда за первым ударом последовал ещё один. Закреплённая на стене рация затрещала, ожила.
— Внимание всем судам… — послышалось сквозь трескотню.
Красно-чёрная дымка возбуждения всё ещё затуманивала мозг, но, судя по прорвавшемуся сквозь неё голосу диспетчера, дело принимало дрянной оборот. Ева встала, бросилась вслед за мной, когда я, схватив рацию, обрывочными фразами ответил, что мы в порядке.
— Возвращаемся в порт, — процедил прежде, чем отпустить кнопку.
Обернулся к малышке, так и стоявшей передо мной, в чём мать родила. Ева, чтоб её! То ли морская Сирена, то ли кусок того самого греховного яблока, что сожрала когда-то давно её тёзка…
— Прикройся, — взяв с дивана скомканный плед, швырнул ей, а сам быстрым шагом пошёл к лестнице.
— Руслан! — окликнула она меня с непониманием.
Обернувшись, я увидел, что она прижала плед к груди. А ниже… На миг в голове у меня мелькнула мысль продолжить начатое. Наплевать на шторм, на стремительно поднявшийся ураганный ветер, поставить её на колени и…
— Мы возвращаемся в порт, — отрезал я и ступил было на лестницу. — Продолжим дома. Начнём с того, на чём закончили.
Она снова остановила меня: кутаясь в цветастую тряпку, сделала пару шагов в мою сторону.
— А если я не захочу? — спросила неожиданно дерзко и вызывающе.
Решила спровоцировать? Зря, девочка.
— Я тебе уже не раз говорил, что твои желания меня не волнуют.
— Но тогда… — она замялась. Подошла ещё ближе. — Как тебя могут не волновать мои желания, если я твоя жена? — негромко, не сводя взгляда.
— Женой тебя делает только кольцо на пальце, — я всё-таки спустился. Схватил её за правую руку и крепко сжал. — Глянул на ладонь, потом твёрдо — в лицо. — Кольцо и фамилия. — Яхту раскачивало всё сильнее, и это начинало действовать на нервы. Что-то звякнуло, покатилось… — Ты моя зверюшка, — выпустил руку, отталкивая девчонку. — И ты будешь делать так, как я скажу. Если захочу поставить тебя на колени — ты встанешь. Захочу трахнуть тебя сзади — подставишь зад. Ясно? Сколько раз я должен сказать тебе это, чтобы тебе, чёрт возьми, стало ясно?!
— Мне ясно, Руслан, — вздёрнув подбородок, процедила она и отступила.
Новая волна оказалась сильнее предыдущих, и я, выматеревшись, бросился наверх, представляя, какая там творится чертовщина. Как раз под стать той, что творилась сейчас у меня внутри.
17
Ева
Завёрнутая в плед, я сидела на заднем сиденье машины Руслана и с безразличием смотрела на проносящиеся мимо здания, какие-то часы назад казавшиеся мне невероятными. Сама не понимала, что со мной. Как будто что-то внутри… надломилось. Коробка с так и не тронутыми пирожными лежала рядом.
— Тебе нравится быть женатым на зверёныше? — всё с тем же безразличием поинтересовалась я, раздумывая над тем, что ждёт меня дома.
Там, на яхте, я хотела… Хотела быть с ним. Сама не знала почему, но желание это стало таким острым, что сдерживать его было бессмысленно. Холодная вода, утягивающая на дно одежда и он. Он…
— Вполне, — коротко ответил он посмотрев на меня сквозь зеркало заднего вида с такой небрежностью, как будто ничего не случилось.
Как будто не было штормящего моря, раскачивающейся палубы, его рук, его губ. Как будто вообще ничего не было.
С силой я сжала края пледа, под которым не было ничего, кроме тонких влажных трусиков. Так я и дошла до машины, подогнанной прямо к причалу — босая и практически голая. Мысли о том, что он делал со мной смущали, не давали покоя. Никогда раньше не испытывавшая ничего подобного, я как будто потерялась в чувствах, вспыхнула и сама стала огнём.
Чем старше я становилась, тем чаще и откровеннее прикасался ко мне Борис. Борис… Когда он заставил меня сделать то, что сегодня я хотела сделать сама…
При воспоминаниях о том дне к горлу подступила тошнота. Это было отвратительно. Настолько отвратительно, что я запретила себе вспоминать. Но Руслан…
— Да, — ответил он, когда лежащий рядом телефон завибрировал. — Да… Нет… Это так срочно? Послушай… — спокойный голос наполнился раздражением. — Нет, это ты послушай…
Наблюдая за Русланом, я вдруг задумалась о том, смогу ли жить вот так? Постоянно терпеть его унижения, выполнять приказы и слушать, что я никто? Но что мне остаётся?! Ни дома, ни денег, ни семьи… Не имея почти никакого представления о мире, в котором оказалась, я всё же понимала: без этого я действительно никто.
— Хорошо, я приеду, — жёстко выговорил Руслан, выводя меня из задумчивости. — Не знаю… На улице месиво, ты что, мать твою, не видишь? Да…
Закончив разговор, он грязно выругался и опять посмотрел на меня через зеркало.
— Мне нужно уехать, — сказал, хотя зачем, я не знала. Нужно — не нужно… Какая разница, если мои слова, желания, вопросы всё равно ничего не значат?
— Езжай, раз нужно, — отозвалась я даже равнодушнее, чем собиралась.
Заметила, как полыхнуло в его глазах что-то тёмное — словно мрак, что жил в нём, вырвался наружу.
Хотелось в душ. Сейчас это, наверное, было главным моим желанием — смыть с себя соль, запах того горького, жгучего, чем он вначале натирал меня, а потом… Текила. Когда он ушёл, я прочитала, как это называется — Текила. И ещё… я до сих пор была влажной.
Подумав об этом, плотно сдвинула ноги. Как он сделал это? Как сумел заставить чувствовать так горячо, так сильно? Желать того, что я сама до конца не понимала? Как?! Почему именно он? Этот мужчина с окутанной мраком душой, для которого я всего лишь… зверёныш?
— Когда ты вернёшься? — спросила я, стоило нам зайти в дом.
Руслан одарил меня мрачным взглядом. Резкие черты его лица выдавали настроение. Неожиданно мне стало холодно, но совсем не потому, что волосы так и не высохли до конца, не потому, что влажный плед совсем не грел и даже не из-за тех минут, что я провела в страхе среди накрывающих меня волн. Виной тому была темнота его души. Я и сама не поняла, как она пробралась в меня, почувствовала только, как это вызвало озноб.
— Не знаю, — бросил он и, подозвав экономку, отдал несколько коротких распоряжений.
Я ждала, что он скажет мне ещё что-нибудь, но я как будто совсем перестала интересовать его.
Простояв ещё несколько секунд, я вошла в кухню вслед за Натальей и поставила на стол коробку с пирожными.
— Может быть, попросить приготовить для вас ванную? — спросила она, не выражая никакой заинтересованности тем, как я выгляжу.
— Не нужно. Я могу приготовить ванную сама.
Честно говоря, я немного забылась. На меня накатило такое опустошение, такая усталость, что я не подумала сперва подняться к себе.
— Вам стоит быть осторожнее во время прогулок на яхте, — всё-таки заметила она. Посмотрела в окно. Дождь потихоньку затихал, сквозь всё ещё чёрные тучи вдалеке пробивались лучи солнца. В горах я видела нечто подобное, но тут… Зачарованная, подошла поближе к окну.
— Ева, — позвала меня Наталья. Обернувшись, я поймала на себе её взгляд, — примите ванную, — проговорила она вежливо, но настойчиво. — Руслан Каримович будет очень недоволен, если вы заболеете.
— Конечно, — выпрямив плечи, я пошла к двери. Чувствовала, что экономка смотрит мне вслед, но говорить ей больше ничего не собиралась.