Я хлопнул дверью, давая этому мужику ясно понять: победа за мной. Хватит на сегодня приключений.
Дерек
Пальцы сдавливали огромный букет роз в руках. Если бы кто-то ещё вчера спросил, что этот пышный веник забыл в руках у высшего инкуба, я бы отвесил ему такую затрещину, что он бы вряд ли поднялся. А сам-то я знал, зачем прямо сейчас направлялся чуть ли не на последний этаж, в одной руке пытаясь не помять миллион алых роз, а в другой — такого же мерзкого розового медведя. Да. К счастью, я подъехал на машине, иначе это зверьё подхватило бы всю грязь улицы. Сегодня мне было на это не плевать. В конце концов я иду не к очередной своей милой жертве, которая поддастся, как только я узнаю о её тайных желаниях, а к Алессе. Девчонка, которая уже, честно говоря, начинала действовать мне на нервы. Я думал быстро её соблазнить и мучить, как завещала старушка Варро, но она ничего не сказала про рептилию, от которой мне придётся отбиваться. Я прекрасно знал, что такие как он пойдут на любые ухищрения, только бы добиться своего. Как и я.
Ещё и эта мировая… Кто меня только надоумил это сказать. Правда, так было бы намного легче, в конце концов я — ночное существо, и, под покровом тьмы всегда готов пожирать энергию страсти у тех, кто порой даже не подозревает о моём присутствии.
Но с Алессой так нельзя. Она стала от меня отворачиваться, видит во мне только тварь, а после этой драки так и вообще думает, что я сумасшедший. Необходимо загладить свою вину, чем я и намеревался заняться. Кто бы знал, как противно становится от этих цветочков и сердечек. Плевать, что на это тратятся деньги — их у меня, как у правой руки главы клана, достаточно. А сам факт того, что я должен с повинной нести это к Алессе.
Чёрт возьми, почему эта девчонка вынуждает меня идти на такие меры? Шавка — не больше. Но вот он я, иду к ней просить прощения. Ясное дело, не просто так, в конце концов мне нужен бордель. Его я мог бы спокойно отжать другими способами, например, тем зельем от ведьмака. «Получить Алессу» — только запасной вариант, определённо выигрышный. Но нет, я иду к ней со всей этой милостью, которую так любят девочки от шестнадцати лет.
Интересно, ей понравится?
Мысленно дал себе оплеуху. Какого чёрта я задаю этот вопрос? Что с этим добром, что без этого, я смогу её завоевать, и ящерица мне не указ.
Дверь распахнулась, стоило мне всего раз нажать на кнопку звонка. Алесса стояла на пороге в тоненьком халатике, и ее соблазнительная грудь под ним высоко вздымалась от ярости. Я скользнул взглядом по длинным стройным ногам и пропустил начало ее речи.
— …открыла только затем, чтобы сказать, что не желаю видеть ни одного из вас! — воскликнула она. Я продолжал пялиться на ее ноги, как идиот. За всеми этими событиями вокруг борделя я совсем перестал уделять внимание потребностям своей инкубьей сущности. А долгое воздержание нам противопоказано. Мы питаемся сексуальными желаниями людей, но без полноценного секса это все равно что есть манную кашку вместо хорошей отбивной. К тому же вся эта мишура в виде букетов и медведей была настолько детской, что апеллировала к внутреннему ребенку Алессы, а не ее сути взрослой женщины. Но она смотрела на подарки с явным интересом. Что ж, и то плюс.
— Милая, — проникновенно сказал я, прямо в дверном проеме бухаясь на колени и слыша, как за спиной уже скрипит дверь кого-то из любопытствующих соседей. — Поверь, я в последнюю очередь хотел бы, чтобы нам помешал Эрген. Ты ведь согласишься, что это не моя вина?
И я протянул ей свою ношу. Она почему-то подхватила букет и медведя. Может, от неожиданности.
— Забери все это! Даже если ты не виноват, меня достало, что вокруг меня творится этот ад!
О, крошка, ты не знаешь и половины того, что на самом деле творится вокруг тебя…
— Дай мне еще один шанс. Я постараюсь оградить тебя от него…
— От ада или от Эргена? — скептически сощурилась Алесса. — О, бога ради, да прекрати позорить меня перед соседями!
Она посторонилась, пропуская меня в квартиру, и я тут же шмыгнул внутрь. Дверь за мной захлопнулась.
— Прости за все, что произошло, — проворковал я вполголоса, зная, что женщины тают, когда я так разговариваю. — Если ты позволишь, мы вместе сделаем так, чтобы он держался от тебя подальше…
Я обнаглел настолько, что даже провел пальцами по волосам Алессы и заправил прядь за ухо. Руки у нее были заняты, она не смогла бы меня оттолкнуть. Но, кажется, была не против. Осмелев, а коснулся ее плеча. Она вздрогнула.
Кажется, подарки ей понравились. «Вот и отлично», — решила та часть меня, которую волновал только бордель. Но я с изумлением обнаружил, что есть и вторая часть. Что в глубине души я все это время беспокоился и нервничал, как пятнадцатилетний мальчишка, и искренне стремился к примирению. Черт, воздержание явно плохо на меня влияет. Инкуб не может испытывать такие эмоции! Просто не способен! От них полшага до влюбленности! Влюбленный инкуб — это настолько смехотворный нонсенс, что, если об этом узнают, все цирки города можно будет закрыть за ненадобностью! Я не могу в нее влюбиться. Это невозможно. На самом деле мне просто нужно ее тело.
— Знаешь, о чем я подумал, когда стоял на коленях? — продолжил я все тем же воркующим полушепотом.
— О чем? — спросила Алесса, как зачарованная.
— О том, что у тебя потрясающие ноги. И о том, что я хочу целовать тебя между ними. Хочу сделать тебе хорошо прямо здесь и прямо сейчас. Ты позволишь?
Она злилась, что я решаю за нее, когда ей можно получать удовольствие? Что ж, пусть решает сама. Она еще не понимает, что я ни к чему ее не принуждаю. Все ее желания рождаются только в ее собственной душе, а я лишь откликаюсь на них. Уверен, она согласится. Ну а я докажу себе, черт возьми, что хочу только тело и больше ничего! И не нужно мне этих оленьих глаз с девичьим восторгом! Я не способен влюбиться, ведь инкубы любят только себя.
Алесса долго молчала, но я видел, что она борется с собой. Наконец она опустила глаза и пробормотала:
— Да.
И я опустился на колени, распахивая ее халат.
Гладкая нежная кожа сводила с ума своим ароматом. Я точно ненормальный, но если это поможет мне стать хоть немного ближе к цели, то я готов стелиться у её ног, словно собачонка.
Она вздрогнула, когда я провел ладонью по её животу, но протеста не высказала. Молчаливое согласие тоже согласие.
Моя рука спустилась ниже, проведя по бархатистой коже лобка, по самому краю чуть влажных складочек.
Прерывистый вздох и лёгкая неуверенность, её неуверенность, повисли в воздухе, заставив действовать.
Я обхватил её за ягодицы, притягивая ближе к себе, и поцелуями повторил путь моих пальцев. Язык скользнул вглубь, легко надавил на клитор, вызвав дрожь, волной прошедшую по её телу.
Алесса ахнула, медведь выпал из рук и унылой розовой горкой уместился где-то рядом. На секунду я поднял глаза и увидел, как сильно она сжала пальцами букет, словно это был её единственный якорь в море страсти.
Я протянул руку и мягко вырвал цвет, не глядя положил их куда-то в сторону, а потом коснулся растерянных ладошек Алессы с подрагивающими пальцами и положил себе на плечи. Я и только я буду её якорем в этом море, и я же утяну ее в водоворот страсти. Гибель и спасение в одном лице.
Усмехнулся, ласково провёл самым кончиком языка, едва касаясь, по нежным складочкам, а потом подул.
По бархатистой коже бедер побежали мурашки, а пальчики на моих плечах сжались. Девушка тихо выдохнула, сдерживая стон удовольствия, который должен был сейчас прорваться.
Я усмехнулся, чтобы она не видела, и снова прильнул к сладким губкам, медленно усиливая напор, желая срывать с губ Алессы громкие стоны удовольствия, которое приносил ей я. Я, а не гребаный долбоящер Эрген. Прикусил зубами горошинку клитора, волчица вскрикнула и вцепилась пальцами одной руки мне в волосы, придвигая ближе.