— Этот год был очень трудным для меня, — в оправдание сказала Розмари. — Мне пришлось многому учиться.
— Да-да, я заметил. Ты оказалась очень способной ученицей, — скривил губы Алекс. — Но я думаю, что совет директоров найдет возможность облегчить тебе ношу.
Странно. На словах вроде бы он ей сочувствует. Но откуда тогда эти жесткие презрительные нотки? В его словах есть скрытый смысл, которого она не понимает. Тот же неуловимый подтекст, что почудился ей на пляже, когда Алекс так неожиданно заговорил с ней.
Розмари задумчиво сделала глоток вина, наслаждаясь изысканным вкусом. Она нервничала, но не хотела, чтобы Алекс видел это.
— Ты не слишком разговорчива, — заметил он.
— Я всегда чувствую себя немного скованно с чужими, — улыбнулась Розмари.
— Вот, значит, как ты о нас думаешь, — пробормотал Алекс.
— Честно признаться, о нас я вообще не думаю, — холодно возразила Розмари.
— И все же я — часть твоей жизни; а ты — часть моей. Так уж сложилось.
Снизу донесся звон разбитого стекла, шум и крики. Розмари взволнованно вскочила.
— Ураган! — взвизгнула она. — Здание рушится!!
— Стойка бара точно рушится, — усмехнулся Алекс. — Думаю, это беженцы решили со страху упиться до самозабвения. Так что в этой комнате тебе будет спокойнее.
— Я вполне способна о себе позаботиться! — гордо вскинула голову Розмари.
— Будем надеяться, что сегодня тебе не придется доказывать свою самостоятельность, — пожал плечами Алекс. — Но на всякий случай подкрепись. Вдруг тебе понадобятся силы!
И он протянул ей тарелку с паштетом. Розмари подозрительно взглянула на угощение, но взяла. Некоторое время они молча ели. Первой не выдержала Розмари:
— Как ты думаешь, сколько нам придется сидеть здесь взаперти?
— А тебе разве скучно? Я стараюсь как могу! Скажи, чем еще тебя развлечь, чтобы скрасить долгие часы ожидания?
Он даже не взглянул в сторону постели. Ему и не нужно было этого делать. Неуловимое движение уголком губ и сердце Розмари заколотилось, как бешеное, и кровь прилила к щекам. Она инстинктивно стянула полы халата и сразу же отругала себя за слабость — этот человек не должен знать, о чем она думает!
— Пожалуйста, не беспокойся из-за меня. Но… долгие часы ожидания — ты что, думаешь, что мы тут надолго?
— Откуда мне знать? По официальным прогнозам мы должны были бы уже лететь к Европе, но Минна, как все женщины, ведет себя непредсказуемо.
— Эта демонстрация мужского шовинизма совершенно неуместна.
— Извини. Но мне так нравится тебя дразнить. Неужели ты хочешь лишить меня этой единственной радости семейной жизни?
Но это же несправедливо! Розмари прикрыла глаза, чтобы он не видел блеснувшие в них слезы. Несправедливо! Это он сам отказался, отверг ее. И она теперь терзается воспоминаниями о самом страшном унижении в жизни! Неужели он забыл? Что ж, она не станет об этом напоминать.
Розмари решительно поднялась, запахивая поплотнее халат.
— Решила прогуляться? — сладко улыбнулся он.
— Хочу найти свою одежду, — коротко пояснила она.
— Зачем? — поднял брови Алекс. — Халат тебе очень идет.
— Я не привыкла среди дня шататься неодетая, — отрезала Розмари.
— По моим наблюдениям, ты боишься сделать лишнее движение. Но если полностью одетая ты будешь чувствовать себя свободнее, то, конечно, оденься.
— Я и не знала, что мне требуется твое разрешение.
— Разрешение не требуется, а вот добрая воля и расположение — пожалуй. И терпение, — тихо добавил он.
— Это что, угроза?
— Скорее, дружеское предупреждение. — Он улыбнулся уголками губ. — Мы оказались в необычных обстоятельствах, Розмари, так что не провоцируй меня.
— Ты сам устроил эти необычные обстоятельства! — выпалила Розмари.
— Ложное обвинение, господин прокурор! — Он шутливо воздел обе руки вверх, защищаясь. — Погода от меня не зависит!
— Какое упущение! — съязвила Розмари. — А у меня создалось впечатление, что ты можешь любого заставить плясать под твою дудку!
— Если бы это было так, — раздельно произнес он, — то мне не пришлось бы уповать на милость урагана, чтобы оказаться наедине с тобой.