— И напрасно, милая сестричка. — Том покровительственно похлопал ее по плечу. — У нас были некоторые трудности, но мы справимся. Нужно только держаться вместе.
— А тебе не кажется, что нужно посвятить меня в эти самые трудности? Чтобы я знала, что происходит, и могла сама оценить ситуацию?
— Ну-у, сейчас не самое подходящее время, — замялся Том. — И потом, ты раньше никогда не стремилась входить в дела Концерна!
— Действительно, не стремилась, — задумчиво сказала Розмари. — И сейчас начинаю думать, что это было ошибкой.
У дверей в гостиную Розмари тихо сказала:
— Том, не стоит полагаться на меня, если вы рассчитываете завоевать расположение мистера Декстера. Поверь, мы совсем не друзья. И никогда ими не будем.
Он сказал, со значением глядя ей в глаза:
— Но мы не можем себе позволить портить с ним отношения. Надеюсь, ты будешь иметь это в виду.
И он ушел, а она смотрела ему вслед, чувствуя, что теперь ей не скоро удастся достигнуть прежней безмятежности.
Чаепитие оказалось довольно тяжелым испытанием для нервной системы Розмари. Тем не менее, придраться ей было не к чему: у Алекса оказались совершенно безупречные манеры. Он не позволил себе ни единого явного выпада в ее сторону. Вместо этого он свободно беседовал на самые разнообразные темы, и показал себя умным и тактичным собеседником. Даже Дейзи постепенно расслабилась и поддалась его очарованию.
Посмотреть на него, так это обычный светский визит, думала Розмари, откусывая от сандвича крошечный кусочек и пережевывая его с таким отвращением, словно это был кусок коры. А ведь ей было хорошо известно, что этот визит имеет совершенно особенное значение. И что она приглашена не только в качестве дополнения к интерьеру.
Теперь она искренне жалела, что не принимала раньше участия в делах Концерна. Впрочем, никто никогда и не пытался ее к этому привлечь. Бизнес у них в семье традиционно считался мужским занятием. И если хитрый прапрадедушка Хэрриот не включил в законы Концерна статью, запрещающую женщинам заседать в совете директоров, то лишь по одной единственной причине: ему просто в голову не приходило, что настанут такие времена, когда женщина вырвется из привычного круга «дети, хозяйство, церковь».
Формально женщины семьи имели право голоса. Но на деле двадцать первый век ничего не изменил в тесном мире Концерна. Вышло так, что за последние два поколения она — первая представительница слабого пола в семье. Почему-то у них всегда рождались сыновья. Ее ласкали и баловали, ограждая от всех жизненных невзгод. И, конечно, никому в семье в голову не приходило воспитывать ее, как одну из наследниц Концерна.
Когда она нашла работу в женском журнале и превратилась в независимую женщину, способную содержать себя, все семейство восприняло это как странное отклонение от нормы.
Если мы столкнулись с настоящими трудностями, думала Розмари, а скорее всего, так оно и есть, судя по тому, как Том лебезит перед Алексом, настало время глубже вникнуть в дела семейного бизнеса. Тогда семья будет относиться к ней как к равной.
Она потянулась к столу, чтобы поставить пустую чашку, и у нее появилось странное ощущение. За ней наблюдали. Она обвела глазами комнату и столкнулась с пристальным, задумчивым взглядом Алекса. На его губах играла слабая улыбка, так что можно было предположить, что его размышления приятны, и странный холодок пробежал по ее спине.
На мгновение оживленный разговор и смех за столом словно смолк, будто в огромной гостиной больше никого не было, только Розмари и он. Словно между ними существует какая-то необъяснимая близость, которую никто не в силах нарушить и разорвать.
У нее пересохло в горле. Она суетливо взяла лопаточку для торта, каким-то чужим голосом спросила отца, не отрезать ли ему кусочек этого воздушного чуда, положила ломтик на тарелку и передала отцу. Ей необходимо было сделать хоть что-нибудь, чтобы освободиться, стряхнуть с себя эти странные чары.
И вдруг она осознала со всей ясностью, что, какие бы трудности ни стояли перед Концерном, ее собственная проблема находится сейчас перед ней, в этой самой комнате, за этим самым столом. С улыбкой протягивает ей тарелку, желая получить свой ломтик торта.
В тот вечер она долго колебалась, прежде чем надеть шелковое кремовое платье. Наконец раздраженно одернула себя: в конце концов, она одевается не для Алекса, а для себя.
Теперь она понимала, что за чаем нервничала больше, чем ситуация того заслуживала. Просто в ней слишком живо было воспоминание о том унижении, причиной которому был Алекс. Но с этим нужно как-то справиться и забыть.
Розмари взглянула на свое отражение в зеркале. Отлично выгляжу, отметила она без тени самодовольства. Скромный грим смягчал несколько строгие черты ее лица. Пушистые от недавнего мытья волосы она собрала в свободный пучок и заколола на макушке, оставив свободными лишь несколько прядей.
— Сойдет, — одобрительно кивнула она прелестному отражению. Розмари не привыкла баловать комплиментами своего двойника из Зазеркалья.
Она спустилась медленно по лестнице, а у дверей гостиной остановилась и сделала глубокий вдох. И очень осмотрительно поступила. Когда она вошла, оказалось, что в гостиной кроме Алекса никого еще нет. Алекс стоял лицом к французскому окну и смотрел в сад. Он не видел Розмари, и ей показалось, что он пребывает в глубокой задумчивости. Розмари в панике хотела сбежать. Получится ли у нее сделать это незаметно?
Оказалось, не получится. Не оборачиваясь, Алекс сообщил:
— Я, знаете ли, настоящий кошмар хозяйки — всегда умудряюсь явиться к обеду первым.
Розмари безмолвно помянула тысячу чертей и неискренне возразила:
— Нет-нет, что вы. Ума не приложу, почему остальные опаздывают.
Она с неестественным оживлением обвела глазами комнату, словно рассчитывала увидеть остальных где-нибудь под столом или за занавесками.
— Несомненно, у них военный совет.
С этими словами Алекс обернулся к ней и вперил в нее пронизывающий взгляд. Она поежилась. В вечернем костюме, с черным галстуком он выглядел еще привлекательнее, вынужденно признала Розмари. Строгий костюм придавал ему цивилизованности, но не в состоянии был приглушить исходившую от него первобытную силу. Это ее больше всего озадачивало — она чувствовала, что под светским лоском прячется настоящий дикарь.
— Я вижу, вас не пригласили принять участие в политических консультациях? — насмешливо осведомился он.
— Нет. А что, должны были?
— Но вы же член совета директоров!
— Да, но в моем случае это роли не играет. Если ты член семьи, то тебе не избежать этой участи — быть заодно членом совета директоров. Даже чисто номинально. Об этом позаботился мой далекий предок.
— Да, он все предусмотрел. А не знаете, зачем?
— Затем, чтобы дело всегда оставалось в руках членов семьи, и чтобы его не могли прибрать к рукам чужаки. Какими бы богатыми и могущественными они ни были.
Она выдержала паузу, чтобы дать ему время усвоить информацию. А потом мило улыбнулась:
— Могу ли я предложить вам выпить?
— Спасибо. Мне виски с простой водой, пожалуйста.
Розмари прошла к столику с напитками и щедро плеснула виски в тяжелый стакан с толстым дном. Потом добавила немного воды. Повернувшись, она обнаружила, что Алекс неслышными шагами пересек гостиную и стоит почти вплотную к ней. Она чуть не отскочила от неожиданности.
— Вот, прошу вас, — надтреснутым голосом выдавила она. — Воды достаточно?
— Спасибо. — Он наблюдал, как она наливает себе немного безобидного шерри. — За что будем пить?
Розмари подняла бокал.
— Давайте выпьем за прапрадедушку.
— Как скажете, — насмешливо скривил губы Алекс, но выпил. — А вам не кажется его позиция немного странной — в наше-то время?