— Он первый начал.
— Вы могли быть мудрее. За ним стоит целая империя, а у вас нет никакой поддержки. В чём заключается ваш план?
— Вы действительно думаете, что я вам выложу? — я грустно улыбнулась, потому что плана у меня не было ни малейшего.
Даже завалященького списка из двух пунктов не имелось.
— Нет, не думаю, но мне интересно. Для Эринара ваше поведение — вызов, а он упрям, как варлак, и не отступится.
— Варлак?
— Ящер, очень настырный, если кого укусил, то либо настигает жертву, либо умирает преследуя. Отделаться от него можно только убив.
— Не очень лестная характеристика интеллектуальных способностей императора.
Эддар улыбнулся.
— Вы знаете, Алина, вы мне очень нравитесь. И поёте красиво.
— Тогда давайте лучше с вами поженимся, мне кажется, что мы бы поладили.
— У меня нет такой силы, как у Эринара, поэтому я в жёны возьму какую-то местную аристократку. Какую — решит Совет. Остаётся только надеяться, что у неё будет хотя бы половина вашего миролюбия и такта, — хмыкнул он. Это он меня сейчас так подколол? Какая прелесть! — Среди девушек правда была ваша сестра?
— Да. Двоюродная, Карина. Мы не были близки, но это всё равно слишком дико. И там ещё была Маша. Это ужасно, — я глубоко задышала, пытаясь справиться со слезами.
— Мы не могли предположить, что это закончится так. Хотя я бы соврал, если бы сказал, что Совет отказался бы от затеи в таком случае. Выбор для Эринара — это их уступка. Думаю, что, узнав подробности сегодняшнего дня, они надорвутся от смеха.
— Если у Эринара настолько тяжёлые отношения с Советом, то зачем он его держит?
— Предполагается, что Совет уравновешивает деспотичного или слишком инфантильного монарха. Проблема в том, что Эринар ненавидит Совет, позицию императора и всё, что с этим связано. Включая будущую императрицу.
— Разве не разумнее было бы наладить контакт?
— Разумнее. Разве не разумнее было бы вам сегодня не плевать ему в лицо и не метать в него кинжал, а просто договориться? Он огненный маг, вспыльчив по натуре. Судя по вашей реакции на его пламя, вы тоже огневичка. Если вы двое начнёте воевать, то дворец не устоит.
— Это не я вспыльчивая, это он святого из себя выведет и мёртвого доканает.
Мой собеседник засмеялся.
— Это точно. Но вы стоите друг друга, в этом я уверен. Вообще, девиц, готовых прыгать к Эринару в постель по первому зову — целая очередь. А чтобы и плюнуть, и малиной намазать, и кинжальчиком пощекотать — такого ещё не было.
— Он сказал, что девушка может умереть от его огня.
— Пугал вас. Никто у нас ещё не умирал, он же сдерживается. Ожоги действительно бывают, но есть лекари, — Эддар усмехнулся. — И когда успел?
— На ушко шептал нежности о предстоящих мне постельных радостях с летальным исходом.
— Мы пришли. Алина, я не знаю, какая вы в жизни, но сегодня вы не просто столкнулись, вы умудрились проявить самую тёмную сторону брата. Я его не оправдываю, скорее, просто информирую. Для близких он другой. Мне бы очень хотелось, чтобы вы поладили. В конце концов, это в первую очередь в ваших интересах. Это ваша комната, слуг и ужин я пришлю чуть позже. Лунного вечера.
[1] Все, что у меня есть, это то, что ты дал мне.
Ты никогда не задумывался, что я завишу от тебя?
Я отдавала тебе всю свою любовь,
Сейчас я поняла, ты лгал, но не могу поверить в это.
[2] Лучше остановись, пока ты не причинил мне боль,
Лучше остановись, пока ты не разбил мое сердце,
Лучше остановись…
Глава четвёртая, о происхождении армянских имён
Комнаты мне выделили роскошные, как платье вышедшей в тираж актрисы. Золота было так много, что я почувствовала себя погребённой в помпезном сундуке со статуэтками, бахромой и барельефами. Спальня ослепила ядрёным сочетанием золотого и розового с редкими белыми вкраплениями. Небольшая гостиная — бирюзового и золотого. В ванной взгляд отдыхал на более сдержанном белом мраморе с опять-таки золотыми элементами декора. Вычурные вензеля угрожающе нависали над отражением в зеркале, висящем над каменной раковиной.
Я такую помпезность терпеть не могла, да и золото не любила ни в интерьерах, ни в украшениях. Если против бирюзового я не возражала, то розовые и лиловые цвета меня всегда раздражали. Я провела рукой по поверхности стены — она была обтянута тканевыми обоями. Окна обрамляли рельефные позолоченные пилястры, в похожем стиле выполнили и камин. Если честно, такое помещение скорее предполагаешь увидеть в загородной резиденции какого-нибудь свердловского чиновника. После лаконичности и функциональности металлической лаборатории я ожидала чего-то более современного.
Как ни хотелось выглянуть в окно, организм требовал своего, поэтому для начала я освоила иномировую сантехнику. В общем-то, в принципе пользования разобралась быстро, двух высших образований не потребовалось. Сидение располагалось ниже, чем привычная высота унитаза, кроме того, водяной поток лился беспрерывно, бачок и система дозированного смыва отсутствовали. Шума конструкция не издавала — либо он был достаточно равномерным, чтобы не вызывать неприятия, либо имелась хорошая звукоизоляция.
Над небольшой сидячей ванной нависал массивный позолоченный кран, два крупных вентиля регулировали поток воды — один отвечал за температуру, второй — за напор. Я, естественно, захотела искупаться или даже погреться, но тут возникла первая проблема — своё новое потрясающее разумное платье я снять не смогла.
— Солнышко ты моё горячее, пожалуйста, давай я тебя сниму, чтобы искупаться?
Ноль реакции. Поуговаривав ещё немного, я, наконец, догадалась попросить платье сжаться до размера купальника. А затем браслета. Балетки превратились в два изящных колечка на пальцах каждой ноги. С браслетом вообще получилось отлично, я не знаю, по каким физическим законам сжималась масса у моего живого пламени, но вместо шикарного плотного платья в пол я получила браслет с палец толщиной. Когда мне надоело плескаться, то из браслета получилась отличная флисовая пижама, а из балеток — тёплые шерстяные носки.
Поэкспериментировав с запросами, я выяснила, что цветовая гамма доступна от графитового до практически белого с любыми вариациями на тему жёлтого, красного, бордового и оранжевого. Зелёных и голубых оттенков, к сожалению, не получалось. А ещё я научилась мысленно управлять дизайном.
У моего нового артефакта, несомненно, был разум и очень своеобразное чувство юмора. Нарекла я его Ованесом. Когда-то знакомый армянского происхождения долго втирал мне про огненное значение этого имени в переводе на русский. Лицо того армянина я помню с трудом, но история в памяти закрепилась. Позже я узнала, что Ованес — это форма имени Иван, столь распространённого во многих языках, но ассоциация-то осталась.
Новый артефакт возражений не имел. Я немного помучила Ованеса на тему возможностей, и выяснила, что, помимо тепла и изменения вида, он может давать неплохую защиту, становясь кольчугой. При этом масса артефакта не менялась в зависимости от формы, так что браслет из него получался довольно увесистый, а кольчуга — невесомая.
Я, естественно, не смогла не поэксплуатировать тему чёрного латексного костюма, и Ованес не подвёл. Костюм получился не чёрный, а тёмно-серый, но крайне эффектный и футуристический. Матовая версия тоже имелась, но смотрелась не так притягательно.
Самый большой восторг вызвал медного оттенка шёлк. Сочетаясь с волосами, он превращал меня в невероятную инсталляцию из музея современного искусства. Такой наряд взяла на заметку.
Я отлипла от зеркала, оставила Ованеса в покое и уделила время окнам. Выходили они на море, а дворец был построен вдоль высокой скалы, уходящей в воду. Из моей комнаты виднелся дальний край дворца, кусочек сада, море и город. Он спускался от гор к воде и простилался в бухте.
С двух сторон город окружала высокая горная гряда, с третьей подступало море. Высунувшись из окна, я смогла насчитать три этажа вверх и два вниз. На улице оказалось зябко. Я бы сказала, что ранняя весна, потому что снег ещё лежал, но вокруг витал запах пробуждающейся природы.
А затем вернулись мысли о произошедшем. Неужели Карина погибла? Не могу сказать, что я её сильно любила. Скорее, уважала за твёрдость, умение слышать свои желания и исполнять их. Она была сильной личностью и точно не заслуживала смерти в портале! В душе иссушающим вихрем пронеслось отчаяние, глаза запекло, и пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы не разрыдаться.