Глава 17
Эванс привел Гарри в ту часть Лондона, где тот никогда не бывал, в какой-то отдалённый уголок рядом с доками. Узкие улицы кишели маленькими оборвышами, нищими, проститутками и были завалены отбросами. Старые, покосившиеся здания словно росли, как грибы, а не строились людьми: дома были мрачными, грязными и убогими.Гарри всегда ненавидел города, и это неприглядное место служило лучшим свидетельством, почему он всё ещё держался подальше от них. Милостивый Боже, как люди могут так жить?И как кто-то мог притащить сюда ребёнка?- Мерзкое местечко, чтобы здесь жить, как есть, мерзкое, сэр, – произнёс Эванс, словно читая мысли Гарри. – Моя матушка в Уэльсе живёт, вот куда бы я забрал малютку. Любит она ребятишек, матушка моя. Нас у неё ведь восьмеро было, знаете ли.Эванс вёл Гарри дальше в паутину пересечённых улиц, и наконец путники очутились в узком переулке.- Вон там, – сказал Эванс.Переулок был слишком тесным, чтобы могла пройти лошадь.- Подожди здесь и присмотри за лошадьми, – приказал ему Гарри. – Который дом?- Последний в самом конце, никак не проскочите дальше. Ступайте и взберитесь по лестнице до самого верху, там дверь такая зелёная. – Эванс послал Гарри иронический взгляд: – Спросите «Мамашу».Дом окружало зловоние. Стараясь не вдыхать глубоко, Гарри поднялся по шаткой лестнице и постучал в зелёную дверь.Та со скрипом отворилась, и на него уставился глаз. Голос произнёс:- Туточки джен’льмен, мэм.- Дай-ка гляну.Другой глаз сменил первый, затем, заскрипев, дверь отворилась пошире. Грузная грязная женщина в платье с низким вырезом оглядела Гарри с ног до головы. Она одёрнула пониже вырез и понимающе взглянула на него.- Чем могу служить, красавчик мой?От неё несло джином.У Гарри замутило в животе. Он холодно ответил:- Я тут поговорить хотел с «Мамашей» насчёт ребёнка.Женщина закудахтала:- Ну, так вы пришли туда, куда надо, дорогуша. Я и есть Мамка. А младенцев здесь полным-полнёхонько.Она отступила и жестом пригласила его внутрь.Пол был завален всевозможной тарой: ящики для рыбы, коробки для хранения яиц, небольшой сундук с крышкой, даже один или два рассохшихся старых ящика от комода – всё, что можно было бы приспособить как кроватку для ребёнка. Ящики были выстланы соломой. И в каждом из них лежал младенец, в некоторых – по двое, размещённых валетом.Гарри обуздал гнев. Он здесь лишь затем, чтобы найти только одно дитя – Тори. Впрочем, позже он предпримет что-нибудь по отношению к этому месту.- Что ж вы желаете, дорогуша? Вот энти заняты – их мамашки работают.Она устало взмахнула рукой.«Ни одна мать, будь у неё выбор, не оставила бы дитя в таких условиях, если только её не довели до отчаяния», – подумал Гарри.«Мамаша» показала жестом:- Сиротки вот здесь. Выбирайте сами.Господи милосердный, они что, продаются?Он сухо произнёс:- Я ищу малютку, которую принесли сюда в конце октября. Она была в корзине, выстланной белым атласом.- О, да, помню я ту корзину. Но её у нас больше нет.По спине Гарри пробежал мороз.- Вы хотите сказать, что она умерла?Толстуха захихикала, словно он отпустил забавную шутку:- Бог с вами, сэр. Нет, мы продали корзину и хорошенькую одежонку. А девчонка-то вон там. – Она показала в сторону сироток. – Тильда, покажи-ка джен’льмену свою питомицу.Молодая женщина, на вид слабоумная идиотка, повела Гарри в другое помещение. В комнатушке находились три ящичка.- То вот два мальчишки, а эта вон моя малюточка, – пояснила девушка и показала рукой.Девочка тихо лежала в коробке из-под яиц, завёрнутая в тряпье. Всё, что Гарри мог разглядеть в темноте, – это её глаза, таращившиеся на него. Он не мог разобрать, какого они цвета, но Гарри вдруг уверился, что, должно быть, они цвета чистого хереса, в точности как у её матери.После долгих поисков наконец-то перед ним была Тори.- Она моя маленькая питомица, вот она кто, – причитала девушка. – Хочешь кушать, миленькая?Она бережно вынула младенца из вороха вонючей соломы, оттянула корсаж и подала малышке набухшую грудь. Девушка была не такой уж чистой, и первым побуждением Гарри явилось желание остановить её, но потом он понял, что, возможно, только благодаря ей, этой простой девушке, Тори выжила в таком месте.Пока Тори насыщалась, Тильда раскачивалась и тихо напевала:- Моя малышка умерла, так вот, но потом появилась она, такая вся чистенькая и хорошенькая. Моя маленькая питомица, правда, моя миленькая?Взгляд Гарри с любопытством остановился на двух других ящиках. Откуда взялись эти два маленьких оборвыша, которых отринуло человечество?Милостью божьей ему самому не довелось так лежать. Не окажись Барроу не способным вынести вид заброшенного и избитого маленького мальчика и не забери его, только Бог знает, что могло бы стать с Гарри.Гарри подождал, пока Тори досыта наестся.- Теперь я её забираю, – обратился он к девушке, пока та трясла ребенка, прислонив к плечу. Девушка, казалось, расстроилась.- С ней всё будет хорошо. Я забираю её обратно к матери. Но благодарю вас за то, что вы так хорошо заботились о ней.Он взглянул на две маленькие фигурки в других ящиках.- Я дам вам пять шиллингов, если вы накормите тех двоих так же, как кормили свою питомицу. И кое-кто придёт к вам через несколько недель и даст гинею, если мальчики будут к тому времени всё ещё живы. Вы можете сделать это для меня, Тильда?Она кивнула и схватила монеты, украдкой поглядывая через плечо в другую комнату.- Сейчас укутайте её потеплее. Я забираю её домой.Тильда кивнула и завернула Тори в несколько грязных пелёнок.- Ей нужна будет её маленькая кукла.Гарри нахмурился:- Какая кукла?Девушка достала небольшую тряпичную куклу из коробки.- Это её, моей питомицы.- Замечательно. – Гарри сунул куклу в карман. – А сейчас дай её мне.Он очень осторожно понёс малышку в другую комнату. Прежде ему не доводилось носить младенцев.- Значит, вы её взяли, – произнесла женщина, которую звали «Мамашей». Она выставила грязную лапищу. – Это будет стоить двадцать соверенов.- Что?Она пожала плечами и добавила, как заправский барышник:- Она здорова, хорошая такая мелкота. Почитай, и не плачет вовсе, так даже и лекарство ей не потребуется давать.Гарри нахмурился:- Лекарство?В ответ женщина потянулась куда-то за стул и вытащила синюю бутыль.- «Синяя отрава» [25], – пояснила она, обнажив в усмешке гнилые пеньки зубов. – Лучшее мамкино молоко, чтобы детки не плакали.Она откупорила бутыль.- Подходит для малышни и подходит для меня.Потом сделала большой глоток, причмокнула и предложила бутылку Гарри.Передёрнувшись, он отказался. Он довольно часто пил «синюю отраву» в задней комнате в боксерском клубе Джексона.Гарри взглянул на женщину и вновь содрогнулся. Давать эту гадость детям – чёрт знает что!Он знал, что так делалось. Кое-кто из следующих за армией давал своим детям немного джина или рома во время военных действий, чтобы тех утихомирить. Но поступки людей во время войны – это одно. Сейчас же совсем другое дело.- Я не дам вам ни пенни, – заявил он женщине. – Этого ребёнка украли у её настоящей матери, и негодяй, забравший девочку, уже заплатил вам. Мы уходим.Не обращая ни малейшего внимания на негодующий визг и поток брани, несущиеся ему вслед, пока он спускался по лестнице, Гарри вынес Тори на промозглую в декабре улицу. Там он вручил девочку Эвансу, взобрался на коня и забрал её назад. Было холодно, слишком холодно для ребёнка, завёрнутого всего лишь в тряпки. Гарри распахнул сюртук и закутал Тори, пристроив её на сгибе локтя.- Поспешим, дорогая, давай поедем куда-нибудь и вымоем тебя.Было слишком поздно возвращаться в Элверли. Слишком поздно и холодно.- На ближайший приличный постоялый двор, – приказал он Эвансу.
* * *
Они отыскали постоялый двор, и Гарри приказал подать еды для себя и Эванса через час, а пока принести небольшую ванну и тёплую воду в его комнату.Уже стемнело, но он послал Эванса попытаться раздобыть одежду для ребёнка и всё, в чём ещё могла нуждаться Тори. Благослови Господи миссис Эванс и её многочисленный выводок.Гарри бережно уложил Тори на кровать и стал разматывать зловонные тряпки, в которые она была завёрнута. Несколько последних лоскутов присохли к её тельцу, и, когда он попытался снять их, она заплакала. И плакала. И плакала.Это был душераздирающий плач. Гарри сходил с ума. Он не имел представления, что делать. Он осторожно взял её на руки. Без пелёнок она была такой крошечной и хрупкой, что он боялся что-нибудь повредить ей.Одной рукой он обхватил Тори сзади за шейку, поддерживая головку, и прислонил малышку к плечу – он видел, как это делали женщины. Но она безутешно плакала.- Ну, ну, – бормотал он, – вот увидишь, не так уж плохо будет, как только вымоем тебя, и станешь у нас чистенькой и хорошенькой.Малышка продолжала кричать. Гарри ходил взад-вперёд, чувствуя, как растёт паника.Появилась служанка с небольшой оловянной ванной и бидоном горячей воды.- Слава тебе Господи, – с облегчением приветствовал её Гарри. Он протянул служанке девочку. – Она плачет. Что мне делать?Девица отпрянула.- Я не знаю, – произнесла она, – я ничего не понимаю в детях.Она сгрузила ванну перед очагом, наполнила наполовину горячей водой и поставила бидон рядом.- Она, наверно, просто есть хочет.- Хочет есть? – переспросил Гарри. – Но ведь она ела пару часов назад.Девица одарила его жалостливым взглядом:- Она ведь ещё маленькая.Гарри почувствовал себя идиотом. Ну, конечно же. Крошечные растущие создания всё время едят. Он знал это по щенкам и жеребятам, почему же не подумал то же самое о Тори?- Молоко, – приказал он девице. – Достаньте для неё молока, немедленно.Та глупо улыбнулась и вышла.Гарри успокаивающе поглаживал Тори по спинке. Она продолжала вопить.- Сейчас прибудет обед, – уговаривал он её. – Ждать совсем недолго.Девица вернулась с молоком в фарфоровом сосуде странной формы, с дыркой с одной стороны и с носиком в виде соска с отверстиями на кончике. Молоко было тёплым.- На ваше счастье у кухарки нашлась эта бутылочка, – пояснила служанка. – Кто-то оставил её несколько недель назад.Гарри взял сосуд и осторожно попытался приложить носик к губкам Тори.Ничего не произошло. Она разоралась ещё громче.- Вам лучше всего сесть, – посоветовала девица.Он сел на кровать и стал баюкать малышку на руках, качая и приговаривая. Потом сунул сосок в ротик. Она всё так же горько рыдала.- Наклоните чуток, – вновь посоветовала горничная.Гарри наклонил сосуд так, что несколько капель молока брызнули в рот малышке. Она продолжала плакать, но немного молока попало в ротик. Остальное стекло по подбородку. Гарри снова сунул ей бутылочку, но Тори отвернула от неё головку и продолжала рыдать.- Кормили грудью, полагаю, – произнесла девица. Она получала удовольствие, наблюдая за его хлопотами.- Я думал, вы ничего не знаете о детях, – осуждающе заметил Гарри.- Я и не знаю, – решительно заявила та и вышла.Он старался изо всех сил, держа малышку на руках, покачивая её, заталкивая в ротик сосок, пытался уговорить её пить молоко, и наконец его настойчивость увенчалась успехом. Рёв Тори внезапно прекратился, и она начала пить.Его затопило облегчение. Малышка выпила хорошую порцию молока из сосуда, и, когда отпустила сосок, Гарри отложил бутылочку.- А сейчас мы тебя выкупаем, – обратился он к малышке, и, стоило ему заговорить, как она снова завопила. Он попытался снова дать ей молока, на случай если она ещё голодна, но Тори всё равно плакала. Он взял её на руки и стал, успокаивая, растирать спинку.Сильная отрыжка изверглась из крошечного тельца, и струйка кислого молока сбежала по сюртуку Гарри. Тори замолчала, и Гарри задержал дыхание, но затем она посмотрела на него и продолжила плакать, хотя и не так отчаянно.Может, ванна поможет. Гарри попробовал воду рукой. Она была не сильно горячей, чуть теплее, чем рука. Он очень хотел позвать девицу и попросить принести воды погорячее, но плач Тори доконал его, поэтому, осторожно держа её, он опустил малышку в воду.Плач резко перешёл в икоту. Её глазёнки распахнулись, словно она напряжённо сосредоточилась на своих ощущениях.- Никогда не чувствовала водичку, верно? – произнёс Гарри.Она сделала небольшой судорожный вдох и замахала ручками. Её маленькие пальчики сгибались и разгибались, словно пытаясь схватить воду.Гарри хмыкнул, и Тори мгновенно уставилась на него.- Тебе нравится вода, верно? Давай посмотрим, понравится ли тебе вот это.Он потихоньку поболтал малышку взад и вперёд в воде и почувствовал, как расслабилось маленькое тельце.Она серьёзно смотрела на Гарри, эдакий ангелочек, который никогда в жизни не плакал.- Вижу, ты тоже любишь прикидываться невинной овечкой, – сказал ей Гарри.Вода стала серой от грязи. Постепенно тряпки, обмотанные вокруг её заднюшки размягчились, и он смог отодрать их одну за другой. Нежная кожица малютки покраснела в тех местах, где тряпки приклеились.- Тебя нужно немного смазать целебной мазью, моя бедненькая маленькая кроха.Гарри хотелось бы, чтобы здесь оказалась миссис Барроу. Уж она-то знала, что делать с этой краснотой. Гарри вынул Тори из грязной воды, положил на полотенце, обложив парой подушек, и позвонил, чтобы кто-нибудь унёс грязную воду и лохмотья.Он приказал наполнить ещё одну ванну и послал просьбу к кухарке одолжить горсть соли и немного миндального или оливкового масла, или, на худой конец, гусиного сала.Потом снова стал мыть Тори уже в подсоленной тёплой воде, и она сначала сморщила личико. Он предположил, что соль немного жжёт, поэтому поболтал малышку взад и вперёд в воде, чтобы отвлечь. Ей это понравилось, она застучала ножками и забулькала от удовольствия. Он хмыкнул в ответ на этот звук, и снова девчушка уставилась на него, словно зачарованная.Гарри тщательно вымыл малютку, вынул её, обсушил и легонько смазал её кожицу миндальным маслом.- Это должно тебя успокоить, – приговаривал он.Она пристально изучала его лицо. У неё были материнские глаза. «Она вылитая Нелл», – подумал Гарри. Мамочкина дочка, целиком и полностью.Эванс ещё не вернулся, поэтому Гарри завернул Тори в чистое сухое полотенце, затем засунул в наволочку.- А сейчас спи, дорогая, – сказал он ей и попытался уложить. Она глубоко вздохнула, личико её покраснело и…- Только не начинай снова, – взмолился Гарри. Она смотрела на него встревоженными глазками, и губки её тряслись.- Это шантаж, – сурово предупредил Гарри.Она открыла ротик. Гарри вздохнул и взял её на руки. Она тут же успокоилась.- Та ужасная женщина сказала мне, что ты воспитанная юная леди, – обратился он к малышке. – Конечно, это не в точности её слова, но именно это она подразумевала. Как я объясню твоей мамочке, что ты нахваталась дурных привычек, пока отсутствовала?Тори вздыхала и смотрела на него во все глаза. Глаза Нелл.Он покачивал её, прижимая к груди.- Твоя мамочка с ума сойдёт от радости, увидев тебя. У неё сердце разрывалось из-за тебя, юная Тори, и я могу понять, почему. Поэтому завтра намечается очень важный день, и тебе нужно хорошенько выспаться.Он положил малышку назад на кровать в гнёздышко из подушек. Она мгновенно издала вопль. Гарри снова взял её на руки, и она перестала плакать.- Ладно, я подержу тебя, пока ты будешь засыпать.Ей было очень удобно у него на руках.- Спи, давай, юная леди, поняла меня? Это приказ.Она таращилась на него во всю ширину своих глазок и водила маленьким кулачком. Гарри никогда раньше не осознавал, какое это чудо – рука младенца: пять маленьких пальчиков, каждый с миниатюрным совершенным ноготочком. Её сжатый кулачок был похож на папоротник, готовый развернуться. Гарри погладил кулачок указательным пальцем, дивясь, какой большой и грубой выглядит в сравнении с ним его рука.Её крошечный кулачок раскрылся, и пять невозможно маленьких пальчиков сомкнулись вокруг указательного пальца Гарри и крепко сжали. Тори чуть вздохнула, длинные ресницы затрепетали, и малышка уснула, всё ещё сжимая его палец.Грудь Гарри переполнили чувства. Крохотный человечек крепко держал его за палец, предъявляя на него права. И сердце Гарри растаяло. Тори была его. Или, скорее, он был её. Пожизненно.Вот так, ни с того ни с сего у него появилась дочка.Эванс вернулся сорока пятью минутами позже и застал Гарри, сидевшим на кровати.- Простите, сэр, я смог только достать немного ткани – для пелёнок, знаете ли.- Ты не достал никакой одежды? У неё ничего нет. Я выбросил те тряпки, когда вымыл её. Их нужно сжечь.- Я придумаю что-нибудь, сэр, – пообещал Эванс. – И, может, пока я суечусь, вы позволите мне постирать вашу рубашку. И давайте почищу ваш сюртук. Он, разумеется, пропал, но вам нужно же в чём-то ехать домой, потому я погляжу, что можно сделать, чтобы он выглядел поприличней.Гарри уставился на него:- Эванс, какую работу ты выполнял для сэра Эрвина?- Был его камердинером, сэр.Гарри усмехнулся:- Превосходно. В таком случае можешь взять мои рубашку и сюртук с моего позволения и взглянуть, что можно с ними сделать. На какое-то время мне будет нужен камердинер.- Благодарю, сэр. Вы не пожалеете, сэр.- Я не денди, – предостерёг его Гарри.Эванс постарался скрыть улыбку:- О, я понимаю, сэр.- Х-м-м, – произнес Гарри. – А между тем там остывает пирог.- Благодарю, сэр.Эванс поднял крышку и увидел, что еда осталась нетронутой.- Вы не проголодались, сэр?Гарри покачал головой:- Умираю от голода. Но я не могу двинуться с места.- Не можете двинуться? – обеспокоенно посмотрел Эванс. – Вы не повредили себе чего?Гарри выглядел смущённым.- Нет, но меня взяли в плен, – признался он. Гарри опустил взгляд на малютку, спавшую на его согнутой руке и всё ещё державшей его за палец. – Боюсь, что она проснётся и опять огласит криком всю округу. У моей дочери очень сильные легкие.- У вашей дочери, сэр? Я-то думал…- Нет, – твёрдо сказал Гарри. – Она моя. Мы с её матерью долго искали её.Лицо Эванса прояснилось:- Тогда, значит, всё это было просто ужасной ошибкой, сэр?- Совершенно верно, Эванс. Ужасной ошибкой.И нет нужды, чтобы кто-то знал нечто иное. Гарри посмотрел на крошечное существо, державшееся так стойко.- Но она вернулась туда, где ей следует быть, или будет там, когда окажется на руках у матери.