ГЛАВА ШЕСТАЯ
ЛУКА
Я просыпаюсь медленно, вяло, как человек, выныривающий из глубокого, блаженного сна. На мгновение я теряю ориентацию, мой разум затуманен сном и пресыщением. Кровать подо мной незнакомая, простыни мягче, чем все, что я когда-либо чувствовал.
Воздух насыщен мускусным ароматом секса, пота и чего-то еще, чего-то теплого и пряного, от чего мое сердце учащенно бьется. А потом все нахлынуло на меня. Конспиративная квартира, нападение, безумные последствия.
Кровь Энцо на моих руках, его жизнь, висящая на волоске. Отчаянная, мучительная потребность спасти его, удержать рядом с собой любой ценой. То, как он смотрел на меня после. Как будто я был чем-то ценным, за что стоило бороться. То, как он прикасался ко мне, трепетными руками и губами, полными обожания.
То, как он двигался внутри меня, заявляя на меня права, клеймя меня как свою собственность. Я переворачиваюсь, тянусь к нему, желая прижать к себе и раствориться в его тепле. Но кровать рядом со мной пуста, простыни прохладные на ощупь. Я сажусь, сердце бешено колотится в груди.
— Энцо?
Меня встречает тишина, тяжелая и гнетущая. Я осматриваю комнату, замечая смятую постель и поспешно сброшенную одежду. Его нигде нет, никаких следов его присутствия, кроме острого запаха его кожи на подушках. Страх сжимает мне горло, холодный и острый.
Неужели мне все это приснилось? Нежность в его глазах, страсть в его прикосновениях? Было ли это просто лихорадочным увлечением, отчаянной попыткой найти что-то хорошее среди всей этой тьмы?
Нет.
Это было по-настоящему.
Так и должно быть.
Я все еще чувствую его внутри себя, все еще ощущаю его вкус на своем языке. Он был здесь, со мной, в этой постели. Он обнимал меня, целовал и занимался со мной любовью так, словно я был единственным, что имело значение в этом мире.
Так где же он сейчас?
Я встаю с кровати на дрожащих ногах, морщась от боли в мышцах. Я натягиваю одежду, дрожащими руками возясь с пуговицами и молниями. Мой разум лихорадочно работает, в голове путаница из беспокойства и сомнений.
Сожалел ли он об этом? Было ли это слишком сильно, слишком быстро? Неужели он посмотрел на меня при холодном свете дня и увидел во мне только обузу, слабость, которую не мог себе позволить?
Я, спотыкаясь, выхожу из спальни, мое сердце колотится где-то в горле. В конспиративной квартире тихо, тишину нарушают только жужжание холодильника и отдаленный шум уличного движения, окна с разбитыми стеклами заколочены досками.
Я проверяю кухню, гостиную, ванную. Везде пусто, нет никаких следов человека, которого я ищу. Во мне поднимается паника, горькая и приторная.
Я не могу потерять его. Не сейчас, не после всего, через что мы прошли. Не после того, как я увидел человека, скрывающегося за чудовищем, сердце, скрытое льдом.
Я тянусь к телефону, готовый набрать его номер и потребовать ответа, когда слышу звук. Скрип половиц, тихое шарканье шагов. Я оборачиваюсь, в моей груди борются надежда и страх.
Энцо стоит в дверях с непроницаемым выражением лица. Он полностью одет, его темные волосы влажные после душа. Взгляд настороженный, губы сжаты в мрачную линию. Он выглядит как незнакомец, как холодный, безжалостный убийца, которого я впервые встретила в том залитом кровью переулке.
— Энцо, — выдыхаю я, делая шаг к нему. — Где ты был? Я проснулся, а тебя не было. Я подумал…
Я замолкаю, внезапно почувствовав неуверенность. Он смотрит на меня, как на привидение, как будто не может до конца поверить, что я настоящий. Как будто хочет, чтобы это было так.
— Лука, — говорит он ровным, лишенным эмоций голосом. — Нам нужно поговорить.
Мое сердце сжимается, внутри поселяется леденящий страх. Я знаю этот тон, этот взгляд. Я видел это раньше на лицах возлюбленных и друзей, которые собирались сообщить плохие новости. Которые собирались разбить мне сердце.
— Хорошо, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. — О чем?
Он делает глубокий вдох, на мгновение закрывая глаза. Когда он снова открывает их, они твердые и холодные, как осколки обсидиана.
— Прошлая ночь была ошибкой. Это не должно повториться.
Эти слова поражают меня, как удар, выбивая воздух из легких. Я смотрю на него, беззвучно открывая и закрывая рот. Я не могу осмыслить то, что он говорит.
— Что? Энцо, нет. Это не было ошибкой. Это было…
Красиво. Идеально. Все, чего я когда-либо хотел.
Он качает головой, стиснув зубы.
— Это была ошибка. Момент слабости. Я потерял бдительность, позволил себе забыть, кто я такой.
Я вздрагиваю, боль пронзает меня, как лезвие.
— И кто ты? Монстр? Убийца?
Он твердо встречает мой взгляд.
— Да. Я воплощаю в себе все это, Лука. И более того. Я человек, который совершал ужасные поступки, на чьих руках больше крови, чем ты можешь себе представить.
Я качаю головой, отказываясь это признавать.
— Это еще не все, что в тебе есть, Энцо. Я видел человека под маской, сердце под шрамами. Ты больше, чем твое прошлое, больше, чем твои грехи.
Он смеется, его смех звучит резко и горько.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь. Ты не знаешь меня, Лука. Не всего. Ты видел только то, что я позволил тебе увидеть, те части меня, которыми можно поделиться.
Я подхожу ближе, мои руки сжимаются в кулаки.
— Тогда покажи мне остальное. Впусти меня, Энцо. Дай мне увидеть тебя всего, хорошего и плохого.
Его глаза вспыхивают, что-то темное и опасное скрывается в их глубине.
— Ты не захочешь этого. Поверь мне. Если бы ты знал, что я натворил, каким чудовищем я на самом деле являюсь… ты бы с криком убежал.
— Ты продолжаешь это повторять, но я еще не сбежал, — Я поднимаю подбородок и встречаюсь с ним взглядом. — Испытай меня.
Мгновение он просто смотрит на меня с непроницаемым выражением лица. Затем, вздохнув, отворачивается, его плечи опускаются.
— Я не могу. Я не буду. Я не буду затягивать тебя в свою тьму, Лука. Я не запятнаю тебя своими грехами.
Во мне вспыхивает гнев, горячий и яркий.
— Разве у меня нет права голоса по этому поводу? Разве я не могу выбрать, с чем я могу справиться, за что я готов бороться?
Он поворачивается ко мне лицом, его глаза сверкают.
— Нет. Вы не можешь. Потому что дело не только в нас с тобой, Лука. Речь идет о гребаной мафии, о мире, в котором я оказался в ловушке. И поверь мне, когда я говорю, что для таких, как я, нет выхода, нет «долго и счастливо».
Я смотрю на него, и сердце разрывается в груди.
— И это все? Ты просто уйдешь, притворившись, что прошлой ночи никогда не было?
Он сжимает челюсти, его глаза затуманены болью.
— Я должен. Это единственный способ обезопасить тебя, защитить от надвигающейся кучи дерьма.