Слезы жгут мне глаза, горячие и горькие. Я хочу верить ему, хочу верить в любовь, которую я вижу, сияющую в его глазах. Но эта тьма… она такая холодная, такая тяжелая. Это давит на меня, душит меня.
— Я не могу, — шепчу я прерывающимся голосом. — Я не могу избежать этого, Лука. Прошлое, кровь… вот кто я такой. Это все, чем я когда-либо буду.
Он качает головой, его глаза горят яростным, непоколебимым светом.
— Нет. Это не то, кто ты есть, Энцо. Это только то, что ты сделал, что тебя заставили сделать. Но это не определяет тебя, не владеет тобой, — он делает еще один шаг, его рука всего в нескольких дюймах от моей. — У тебя есть выбор, любовь моя. Шанс стать чем-то большим, чем-то лучшим. И я… я буду с тобой на каждом шагу. Я буду сражаться за тебя, проливать за тебя кровь, умру за тебя, если придется.
Тьма рассеивается, тени мерцают. Я чувствую, как в моей груди расцветает тепло, появляется проблеск надежды, возможности.
Может ли это быть правдой? Неужели я действительно могу быть чем-то большим, чем сумма моих грехов, плод моего кровавого прошлого?
Данте рычит, его лицо искажается от ярости.
— Нет! Ты мой, Энцо. Я могу лепить тебя, я могу ломать тебя. Тебе не убежать от меня, не убежать от своей судьбы.
Он бросается вперед, раскинув руки, его пальцы скрючены, как когти. Но Лука… он быстрее, сильнее, он пылающий воин света и любви. Он встречается с Данте лицом к лицу, его кулаки взлетают, ноги мелькают в смертельном танце.
Они сцепляются, переплетая конечности и рыча от животной ярости, а я могу только наблюдать, мое сердце бьется где-то в горле, дыхание вырывается короткими, резкими вздохами. И тогда…
Все кончено. Лука стоит над распростертым телом Данте, его грудь тяжело вздымается, костяшки пальцев в крови. Он поворачивается ко мне, взгляд его мягок, он снова протягивает руку.
— Вернись ко мне, Энцо, — шепчет он, и в его голосе звучит нежная мольба. — Вернись к свету, к любви, которая ждет тебя. Я здесь, сердце мое. Я здесь, и я никуда не уйду.
Я смотрю на него, и мое зрение застилают слезы. И затем… Я протягиваю руку, мои пальцы касаются его, наши руки крепко сжимаются. Темнота рассеивается, тени разбегаются перед ярким, ослепляющим светом его любви. Я чувствую, что поднимаюсь, поднимаюсь все выше, тяжесть моих грехов спадает, как цепи с моих запястий. И затем…
Я открываю глаза. Моргаю от резкого, стерильного света флуорисцентных ламп, звуковых сигналов и шипения аппаратов. Больница, мой мозг работает медленно. Я в больнице. А там, рядом со мной, на краю моей кровати, положив голову на подушку, лежит…
Лука. Моя любовь, мой спаситель, моя путеводная звезда. Он выглядит измученным, его лицо бледное и осунувшееся, под глазами тени тревоги. Но когда он видит меня, когда понимает, что я не сплю… он улыбается. Это яркое, прекрасное чувство, полное радости, облегчения и такой любви, что у меня захватывает дух.
— Энцо, — выдыхает он, поднимая руку и касаясь моей щеки. — Ты проснулся. О Боже, я так волновался. Я думал… Я думал, что потерял тебя.
Я склоняюсь к его прикосновению, мои глаза закрываются.
— Никогда, — хриплю я, мой голос грубый от непривычки. — Ты никогда не потеряешь меня, Лука. Ни сейчас, ни когда-либо еще.
Он прижимается своим лбом к моему, его дыхание согревает мою кожу.
— Я люблю тебя, — шепчет он, и эти слова звучат как яростная, непоколебимая клятва. — Я так сильно люблю тебя, Энцо. Больше всего на свете, больше, чем моя собственная жизнь.
Я с трудом сглатываю, мое горло сжимается от эмоций.
— Я тоже люблю тебя, — бормочу я, слова странно и неуклюже слетают с моего языка.
Но это правда, и эта правда вызывает боль, сладкую, совершенную боль в моей груди.
Мы стоим так довольно долго, просто вдыхая друг друга, наслаждаясь теплом нашей связи. Но затем вмешивается реальность, холодная, суровая и неумолимая.
Я жив. Сломленный и потрепанный, но живой. И Данте… мой дядя, мой мучитель, человек, который сделал меня таким, какой я есть… он мертв. От руки Луки, защищавшей меня, нас.
Тяжесть этого обрушивается на меня приливной волной горя, вины и горького, щемящего облегчения. Я свободен. Свободен от Данте, от мафии, от темного и извращенного мира, который так долго владел моей душой.
Но так ли это на самом деле? Смогу ли я когда-нибудь по-настоящему вырваться из тени, избавиться от кровавого наследия, которое досталось мне по праву рождения? Я не знаю. Я не уверен, что у меня хватит сил и храбрости выяснить это.
Лука видит сомнение в моих глазах, страх и неуверенность. Он берет меня за руку, его пальцы переплетаются с моими, привязывая меня к настоящему, к нему.
— Мы пройдем через это, Энцо, — говорит он мягким, но твердым от убежденности голосом. — Вместе, как и всегда. Ты больше не одинок, любовь моя. У тебя есть я, и я… я верю в тебя. В нас.
Я киваю, у меня перехватывает горло, и я не могу вымолвить ни слова. Он прав. Конечно, он прав. Когда он рядом, благодаря силе нашей любви… я могу сделать все, что угодно. Встретиться лицом к лицу с чем угодно.
Даже с жизнью без насилия, без холодного утешения в виде пистолета в моей руке и крови на костяшках пальцев. Это будет нелегко, я знаю это. Я слишком разбит, слишком изранен, чтобы когда-нибудь снова стать по-настоящему цельным.
Но с Лукой… У меня есть шанс. Шанс исцелиться, вырасти, стать чем-то большим, чем монстр, которым я был так долго. Путь впереди долгий, темный и полный опасностей. Будут неудачи, рецидивы, моменты, когда старые побуждения поднимутся и будут угрожать утащить меня обратно в пропасть.
Я буду набрасываться на него, оттолкивать, убежденный, что недостоин его любви, его преданности. Что я зашел слишком далеко, слишком запятнан грехами своего прошлого, чтобы когда-нибудь снова стать чистым.
Но Лука… он не отпустит меня. Не позволит мне утонуть в моем собственном отвращении к себе, не позволит мне разрушить то прекрасное, хрупкое, что мы построили вместе. Он будет прижимать меня Мужчине, которым я могу быть, мужчине, которым я хочу быть.
Ради него. Ради нас. Ради будущего, о котором мы мечтаем, жизни, которую мы стремимся построить. Это будет нелегко. Но оно того стоит. Стоит боли, борьбы, долгого и извилистого пути к искуплению.
Потому что в конце этого пути… он. Мы. Любовь, которая спасла меня, любовь, которая вернула меня к жизни.
Я делаю глубокий вдох, крепче сжимая его руку.
— Я хочу заключить сделку, — говорю я грубым, но твердым голосом. — С федералами, с окружным прокурором. Я хочу уничтожить семью, разрушить империю, которую Данте построил на крови и страхе.
Глаза Луки расширяются, в них мелькают удивление и гордость.
— Ты уверен? — спрашивает он, проводя большим пальцем по моим костяшкам. — Это будет нелегко, Энцо. Это будет опасно для нас обоих.