Потому что дело в том, что… он прав.
Глубоко внутри меня есть часть, которая жаждет чего-то большего. Часть, которая мечтает об иной жизни, о другой судьбе. Часть, которая смотрит на Луку и видит проблеск надежды, шанс на спасение. Но эта часть меня слаба, бесполезна, уязвимость, которую я не могу себе позволить.
Я годами хоронил это, прятал под толщами льда и стали. Я не могу позволить Луке воскресить это, не могу позволить ему разрушить стены, которые я возводил, кирпичик за кирпичиком.
— Ты ничего обо мне не знаешь, — рычу я, сжимая руки в кулаки. — Ты не знаешь, что я совершил, какой выбор мне приходилось делать. Если бы ты знал, то с воплями убежал бы в другую сторону.
Взгляд Луки не дрогнул, его глаза сияли и были тверды.
— Тогда расскажи мне, — тихо произносит он, в его голосе слышится мягкий вызов. — Помоги мне понять, Энцо. Дай мне увидеть человека, стоящего за этим монстром.
Я смотрю на него, мое сердце бешено колотится в груди. На мгновение я испытываю искушение. Искушение выплеснуть все, что у меня внутри, позволить яду разлиться в очистительном порыве.
Но я не могу. Я не буду. Это слишком опасно, слишком рискованно. Лука уже запал мне в душу, он уже ближе, чем кто-либо когда-либо. Я не могу дать ему больше возможностей, больше власти надо мной.
Как только я открываю рот, чтобы заткнуть его, оттолкнуть жестокими, режущими словами, напряженную тишину разрывает звук. Звук, который я знаю слишком хорошо, звук, от которого ледяная вода бежит по моим венам.
Выстрелы. Близко, слишком близко.
Резкий отрывистый лай полуавтоматического оружия, звон бьющегося стекла, глухие удары пуль по дереву и штукатурке. Я реагирую инстинктивно, годы тренировок и опыта берут свое. Я бросаюсь вперед и прижимаю Луку к земле как раз в тот момент, когда кухонное окно разлетается градом стекла и свинца.
Мы с силой ударяемся об пол, я накрываю его своим телом, защищая от смертоносных брызг. Лука кричит подо мной, в его голосе слышны панические нотки. Я чувствую, как он дрожит, его сердце колотится о мою грудь, как отбойный молоток.
— Энцо, — выдыхает он, хватая меня за плечи. — Что происходит? Кто в нас стреляет?
Я стискиваю зубы, мои мысли лихорадочно мечутся. Есть только одно объяснение, одна причина этого внезапного, жестокого нападения.
Кто-то нашел нас. Кто-то, кто хочет моей смерти, а заодно и Луки.
— Лежи, — рычу я, мой голос хриплый от избытка адреналина. — Не двигайся, не издавай ни звука. Я разберусь с этим.
Лука неуверенно кивает, его глаза широко раскрыты от ужаса. Я поднимаюсь, пистолет уже в моей руке, его тяжесть знакома и успокаивает. Я пригибаюсь и крадусь к разбитому окну, мои чувства обострены. Стрельба прекратилась, но я знаю, что это лишь временная передышка.
Кто бы там ни был, он не собирается отступать, пока не закончит свою работу. Я рискнул быстро выглянуть в окно, окидывая взглядом снайпера всю сцену. Их трое, все вооружены до зубов, все одеты в цвета конкурирующей семьи.
Братья Риццо — головорезы низкого ранга, у которых больше амбиций, чем здравого смысла.
Они месяцами пытались вторгнуться на нашу территорию, выискивая любое слабое место, любую трещинку в броне Витале. И теперь они ее нашли.
Нашли Луку, свидетеля, которого я не смог себя заставить убить. Человек, который пробрался мне под кожу, в голову и сердце. Человек, который стал обузой, слабостью, которую я не могу себе позволить.
Во мне закипает ярость, горячая и злобная.
Как они посмели прийти сюда, в мой безопасный дом, в мое убежище?
Как они посмели угрожать тому, что принадлежит мне, тому, на что я претендую, как на свою собственность?
Я заставлю их заплатить за это. Заставлю их пожалеть о том дне, когда они впервые услышали имя Энцо Витале.
С рычанием чистой, первобытной ярости я вскакиваю и стреляю через разбитое окно. Мой первый выстрел попадает главарю между глаз, его голова откидывается назад, разбрызгивая кровь и мозги.
Второй и третий падают, не успев даже среагировать, их тела дергаются, когда мои пули разрывают плоть и кости.
Но я недостаточно быстр. Недостаточно хорош.
Когда я поворачиваюсь, чтобы проверить, как там Лука, убедиться, что он в безопасности, я слышу хлопок четвертого выстрела. Чувствую жгучую боль, когда пуля пронзает мое плечо, разворачивает меня и я падаю на пол.
Где-то вдалеке я слышу, как Лука выкрикивает мое имя, его голос высокий и полный паники. Я пытаюсь приподняться, чтобы успокоить его, но мое тело не слушается.
Из раны льется кровь, горячая и скользкая, растекаясь лужицей подо мной по кафелю. Лука подбегает ко мне, его руки трепещут надо мной, лицо бледное и потрясенное.
— О боже, Энцо, — выдыхает он, его глаза широко раскрыты и полны слез. — О Боже, ты ранен. У тебя идет кровь.
Я пытаюсь улыбнуться, сказать ему, что это пустяки, просто царапина. Но слова не идут с языка, язык во рту отяжелел. Перед глазами все расплывается, боль превращается в глухой, отдаленный рев.
Лука прижимает ладони к ране, пытаясь остановить поток крови. Я чувствую, как его пальцы, скользкие и дрожащие, впиваются в мою плоть. Я слышу, как прерывается его дыхание, слышу панику в его голосе, когда он умоляет меня не засыпать, остаться с ним.
Но я быстро теряю сознание, мир вокруг меня наклоняется и закружился. Последнее, что я вижу, прежде чем темнота поглотит меня — это лицо Луки.
Его прекрасное заплаканное лицо, его глаза, полные страха и чего-то еще, чему я боюсь дать название. Я хочу дотянуться до него, прикоснуться к нему в последний раз.
Но мое тело больше мне не принадлежит, конечности отяжелели и онемели. Когда я впадаю в беспамятство, моя кровь окрашивает руки Луки в алый цвет, у меня возникает последняя, отчаянная мысль.
Я не могу умереть. Не сейчас, не в таком состоянии. Только не тогда, когда я, наконец, нашел то, ради чего стоит жить, за что стоит бороться.
Не тогда, когда я наконец нашел его.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ЛУКА
Мир сужается до размеров булавочной головки, все исчезает, кроме мужчины, истекающего кровью у меня на руках.
Кровь Энцо горячая и скользкая на моих руках, его лицо бледное под оливковым оттенком. Его глаза закрыты, дыхание поверхностное и затрудненное. Паника сжимает мне горло, угрожая задушить. Я не могу думать, не могу дышать. Все, что я вижу — это Энцо, человек, который был моим похитителем и спасителем, неподвижно лежащий на кухонном полу, сломленный.
Рациональная часть моего мозга, та, что не парализована страхом, знает, что я должен бежать.
Бандиты мертвы, их тела нелепо распростерты на лужайке.