Забрезжил следующий день, но солнце было всего лишь маленьким синяком света на фоне черных облаков.
Неестественно черный дым, поднимающийся над боевой зоной третьего отсека, полностью покрывал Спаршад Монс. Сюрреалистичные сумерки, которые он создавал, казались продуктом какого-то отвратительного колдовства.
Вдоль позиции Восемьдесят Первого, в первые несколько холодных дневных часов, было тихо. Уровень помех в воксе вырос, а необъяснимые дневные ветры стонали над кустарниковой местностью. Затем Кровавый Пакт возобновил свою атаку на восточном фланге.
На этот раз они послали спотыкателей, чтобы разорвать линию пехоты, которая отбивала их атаки раз за разом в предыдущий день. Вайлдер был предупрежден об этих штуках посредством путаных докладов, доходящих из третьего отсека. Предполагалось, что они снесут все перед собой, как кегли, случайно и дико, и откроют путь для наземных войск.
Здесь их было три. Они спустились по откосу Хребта 19, гремя, как камушки в банке. На расстоянии они выглядели так необычно, так безобидно. Солдаты Вайлдера просто пялились на них. Стальные шары, медленно пробирающиеся по сырой, песчаной почве. Затем их шипы начали светиться, и они начали выпускать обжигающие лучи плазмы во всех направлениях, как прыгающие фейерверки.
Мужчины и женщины Восемьдесят Первого, все ветераны, не отступили в панике, как поступили неопытные Бинарцы предыдущим днем в третьем отсеке. Они держали позицию. Это решение стоило им, примерно, тридцать жизней, к тому времени, как они уничтожили спотыкателей.
Самые большие потери были среди Роты L, отряда Варэйна. Не обращая внимания на колоссальный огонь, который они посылали в него, спотыкатель смял тех, кого не расчленил и не обуглил своими лучами. Капрал Чойрес, один из самых стойких солдат Варэйна, в конце концов, остановил его продвижение. Удача, по большей части, оставила Чойреса невредимым, когда шар прокатился мимо, и он метнул гранату, попавшую внутрь бронированной структуры и уничтожившую оператора.
Чойрес не выжил, чтобы отпраздновать. Один из последних, конвульсивных плазменных лучей испарил его голову.
Комиссар Харк возглавил атаку на второе оружие, намереваясь остановить его до того, как оно доберется до позиции Восемьдесят Первого. Несмотря на потерю четырех солдат, достаточно упрямых, чтобы пойти с ним в зону досягаемости смертельного устройства, Харк стрелял снова и снова из своего плазменного пистолета, и ему удалось убить оператора. Неуправляемый спотыкатель резко остановился, дымясь.
Каффран, Гахин и Белладонец Геспелдер, каждый вооруженный фесовой трубой и в сопровождении беспокойных команд заряжателей, использовали четырнадцать ракет, чтобы остановить третий.
Одной из последних двух ракет удалось пробиться в тяжелобронированную сферу достаточно глубоко, чтобы задеть плазменные баки или причинить какое-то критическое повреждение оружию. Спотыкатель взорвался, как миниатюрная звезда. Гахин и Геспелдер по-дружески спорили, кому из них нужно приписать уничтожение.
Линия Восемьдесят Первого взорвалась ликованием при виде кончины последнего спотыкателя, но облегчение долго не продлилось. Со сталк-танками и модифицированными орудийными платформами на переднем плане, началось основное наступление Кровавого Пакта.
Последовали три часа интенсивного сражения. Не единожды Вайлдер боялся, что их смогут захватить и уничтожить, но Харк и Новобазки, вместе с командирами отрядов, твердо держали позицию. Даже Роун, отметил Вайлдер, со смесью раздражения и удовлетворения, был на передовой, стимулируя Гвардейцев.
Прямо перед полднем, фаланга Хауберканских танков, часть резервного подразделения с пункта 36, прибыла на помощь. Серьезная дальность и эффект от их главных орудий, нарушили слаженность передовой Кровавого Пакта, и заставили их отступить.
Вайлдер был удивлен. Он никогда не думал, что будет рад увидеть Хауберканский танк.
После битвы наступило тревожное затишье. Осторожно посматривая на хребет, Восемьдесят Первый использовал выгоду от чар тишины, чтобы поесть пайки, обслужить оружие, и даже выхватить несколько быстрых минут сна. Хотя уже было далеко за середину дня, условия не улучшились. День все еще был слабоосвещенным и гнетущим, воздух злым и холодным, а земля твердой, как свинец. Закутанные в камуфляжные накидки и спальные мешки, солдаты кучками сидели рядом с булыжниками или гнездились на клочках жесткой травы. Некоторые просто сидели, смотря на кустарниковую местность, где сотни трупов и остовы боевых машин лежали на всем пути к острому кварцу Хребта 19.