— Вы помните его последний приказ? — спросила Крийд. Все посмотрели на нее. Подул ветер и поднял ее длинные волосы от лица, и все увидели уродливый шрам на ее левой щеке, рану от клинка, которые она прятала за отросшими волосами.
— Его последний приказ Танитскому Первому, — повторила она. — Перед тем, как мы отправились на Гереон, Гаунт сказал Призракам, что если он не вернется назад, они должны служить тому, кто займет его место, так же преданно, как они служили ему.
Мы должны рассказать Вайлдеру, Роун. Как солдаты Империума, мы обязаны, потому что это то, что приказал нам Гаунт.
— Хорошие новости, — сказал Баскевиль Вайлдеру и Новобазки. — Мы только что получили сигнал с 36. Мы должны ожидать серьезное подкрепление к завтрашнему рассвету. Вон Войтц направил все резервы Осколочных Равнин на передовую.
— Все? — сказал Вайлдер.
— Полностью, — подтвердил Баскевиль. — Я полагаю, что он устал от этого места так же, как и мы.
— Не оборачивайтесь, — сказал Новобазки. Роун, Макколл и Колеа шли к ним.
— Отлично, — сказал Вайлдер. — Далеко не уходите, оба. Я видел и более дружелюбно выглядящих мятежников. — Он сделал несколько шагов вперед, и Колеа с Макколлом поотстали немного, так что Роун встал лицом к лицу с Вайлдером.
— Майор?
— Полковник. Я думаю, что для нас есть хороший повод начать все с начала.
— Серьезно? — Вайлдер поднял брови.
— Ситуация трудная, и возвращение в этот полк команды с Гереона, в особенности меня и Сержанта Макколла, должно быть расшатывает лояльность.
— Можно и так сказать.
— Мои вчерашние действия мало чем смогли помочь.
Это заставило Вайлдера улыбнуться. — Ладно, Роун. И не думай, что я не оценил этих твоих усилий, но у меня чувство, что есть что-то еще.
— Вы правы. Есть кое-что, что нужно сделать. Я как раз собирался уйти и сделать это, но Майор Колеа побеспокоился напомнить мне, что я офицер Имперской Гвардии, и у меня обязан прояснить ситуацию моему командиру.
— Бонусные очки Майору Колеа, — сказал Вайлдер. — Ладно, валяй. Что за дело?
— Скоро стемнеет, — сказал Роун. — После событий прошлой ночи, мы должны сформировать защитный периметр в тылу, чтобы предотвратить любую проблему со сталкерами.
— Согласен. Абсолютно. Видишь, это было не очень сложно, так ведь, Роун? — сказал Вайлдер. Он сделал паузу и посмотрел на лицо Колеа. — Есть еще, так ведь? — Колеа кивнул.
— Сэр, — сказал Роун. — Я бы хотел извлечь выгоду из текущего затишья не только для того, чтобы установить периметр, но, так же, попытаться выследить этих сталкеров.
— Выследить их?
— Макколл совершенно уверен, что сможет сделать это.
— Выследить их? — повторил Вайлдер.
— Выяснить, откуда они приходят, — сказал Макколл.
— Ты имеешь в виду норы, берлоги или что-то такое?
— Или что-то такое, — согласился Макколл.
— Почему? — спросил Вайлдер.
— Эта часть вам не понравится, — сказал Колеа.
— А мы еще до нее не добрались? — спросил Вайлдер.
— Я получил сообщение от Гаунта, — сказал Роун.
Вайлдер сделал невольный шаг назад и косо посмотрел на Новобазки и Баскевиля. — Вы знаете это чувство? — спросил он их. — Когда вы выяснили, что ваша девчонка все еще пишет письма своему бывшему любовнику?
Баскевиль захихикал.
Вайлдер снова посмотрел на Роуна. — Роун. Роун, я бы не смог почувствовать себя более подорванным, если бы ты... если бы у тебя была чертова мина и... и ты бы посадил меня на нее.
— Это, возможно, лучше прозвучало в вашей голове, так ведь? — сказал Роун.
— Да, — сказал Вайлдер. — На самом деле, намного, намного лучше.
— Послушайте меня, Вайлдер, — сказал Роун. — Как все – включая высшее командование, Комиссариат, Инквизицию, и наших старых товарищей в Танитском Первом – быстро определили, команда, которая отправилась на Гереон, вернулась другой. Вы не провели столько времени на удерживаемом Хаосом мире, и он на вас не повлиял. Он изменил способы, которыми мы сражаемся. Он изменил то, как мы живем и думаем, как мы доверяем. Все эти изменения силой перестроили нас из-за единственной необходимости выжить. Гереон оставил на нас свой знак.
— Как заразу? — спросил Новобазки. Он только наполовину шутил.
— Да, — сказал Роун. — Но не в том смысле, какой ты имеешь в виду. Чтобы остаться в живых мы развили... интуицию. Инстинкт. Как ты это называешь, Макколл?
— Чувствительность, — сказал Макколл.
— Да, чувствительность. Маленькое подозрение, которое стучало в колокола, когда было что-то не так. Когда губительные силы проделывали трюки или собирались ударить. У меня сейчас есть это подозрение. Как и у Гаунта. У нас оно есть с тех пор, как мы впервые ступили в это место.